стразами обычно украшают увядающие растения, стараясь замаскировать потери и дать букету последний шанс. Неужели я, разведенная женщина, выгляжу в глазах Вадима так же жалко?

Лучше бы он ничего не дарил, я была бы просто рада его видеть.

Но не будем рубить с плеча. Вдруг Вадим просто ошибся?

«Всё гут?» — присылает Баженов.

Теперь я тоже буду контролировать его свидания, пожалуй.

«Да вроде», — пишу, пока Вадим покупает себе попкорн.

«?!»

«Он очень милый и много улыбается, обожает тачки».

«Но?»

Да господи, ты ревнуешь, что ли?!

«Я занята, потом».

«Ну же. Райт нау».

Сдаюсь. Фоткаюсь с цветами в зеркале и отправляю Демьяну.

«Аха-ха-ха!»

Моментально раздражаюсь. Вообще-то это мое свидание и оно проходит хорошо. Пишу Баженову:

«В жизни они лучше».

«Выкинь гадость сейчас же и приезжай ко мне, посмотрим сериал».

Начинаю злиться.

«Знаешь ли, у всех разные вкусы. Мне — нравится».

Тем не менее настроение немного подпорчено. Другие девушки поглядывают на меня с сочувствием, это заметно, плюс не очень комфортно общаться с новым человеком. Вадим говорит о бывшей жене, о ценах на бензин, очень много — о политике и ужасном Питере, который ненавидит всей душой, тогда как я здесь… вполне счастлива. Как-то все враз валится. Провести вместе пятьдесят часов будет, наверное, непросто. Зато в кино — полная идиллия. Нам обоим нравится фильм, и мы громко смеемся, правда в разных моментах.

У такси случается заминка. Вадим уговаривает поужинать вместе, я — все же отказываюсь. Мы недолго спорим и в итоге ждем машину в неуютной тишине. Именно в этот момент звонит курьер и спрашивает, где я нахожусь, а через минуту подбегает молодой парень с огромным букетом пионов.

Теряюсь. Оглядываюсь по сторонам, не понимая, что происходит.

— Это какая-то ошибка, — бормочу. Пробую отказаться. Бросает в краску от неожиданности.

— Это вам, я уверен на сто процентов.

Цветы невероятны. Даже смотреть сладко — настолько хороши. Быстро открываю карточку и читаю: «Не мелочись, птенец. Ты прекрасна».

Я невольно улыбаюсь! Щеки печет, и кожу покалывает. Пульс на максимум! Вадим стоит рядом и злобно хмурится, пыхтит.

— Извини, — говорю смущенно. — Это от друга. Он… у него ветрянка, он дурью мается.

— Я так и понял.

Оба букета держать тяжело, но и отказаться от пионов не получается: выбросить такую красоту — преступление против человечества.

Вадим замолкает окончательно, неловкость нашей и без того убийственной тишины усиливается, и хотя я сильно злюсь на Баженова за этот фортель, в глубине души рада, что Вадим больше не генерирует звуки.

В машине немного грущу, понимая, что вечер, можно сказать, потрачен впустую. Затем думаю о том, сколько вот таких странных вечеров мне предстоит, пока ищу того самого, и вновь раздражаюсь! В конце концов, Вадим был совсем не плох! Пионы эти были не к месту! Мгновенно нахожу виноватого и строчу злое сообщение:

«Ну ты и сволочь. Сорвал отличное свидание!»

«Он обиделся?»

«Я с тобой больше не разговариваю! Никогда!»

Баженов дарит безумно дорогие подарки, я мерю ему температуру и варю супчики. Склоняюсь к букету пионов, вдыхаю аромат и закрываю глаза от удовольствия. Хотелось бы ощущать себя именно такой, как этот букет: яркой, свежей, стильной. И сейчас самооценка стремится резко вверх.

Но в реальности я в этом ни за что не признаюсь: сегодня бро нарушил границы. Он не мой парень и не планирует им становиться. К чему было это показное выступление?! Что Баженов хотел доказать мне, Вадиму? Что он лучше, внимательнее? Что только он знает, как за мной ухаживать?

Наворачиваются слезы. Прижимаю пионы к груди и крепко зажмуриваюсь.

Мне бы и самой хотелось весь вечер с Баженовым смотреть сериалы, но не могу себе это позволить. У меня есть своя жизнь, я должна ее строить. Иначе… еще немного… и влюблюсь в Демьяна.

Он не отвечает несколько минут, затем пишет:

«Прости, я подумал, будет весело. Больше не буду».

«Проехали», — отправляю. Откидываюсь на спинку сиденья и выдыхаю. Трудный какой-то денек.

Выйдя из машины, принципиально оба букета тащу к себе. Поставлю розы в вазу, сфоткаю поудачнее и выставлю в сторис, а пионы — нет. Чисто чтобы позлить Баженова.

Улыбаюсь своим мыслям, приближаясь к подъезду, а потом застываю как вкопанная, потому что из припаркованной напротив машины выходит до боли знакомый мужчина: мой пока еще действующий муж — Марк Росс.

Он смотрит на цветы. Под его взглядом я мгновенно ломаюсь — топит ужасом. Случись такое во времена нашего «счастливого» брака, появись я перед мужем с цветами от другого… В ушах начинает гудеть.

Марк делает пару шагов ко мне и произносит:

— Кристина, нам нужно поговорить. Я не причиню тебе вреда, но кое-кто другой — может.

Глава 24

Спустя два часа я изнываю от нетерпения, пока жду лифт в доме Демьяна.

— Слушай, Марк в своем репертуаре! — выпаливаю еще через пять минут, проходя в квартиру. Сцепляю пальцы. Очень сильно нервничаю, не представляю, как начать. — Понять не могу, как жила с этим человеком пять лет? Как?!

— Подожди полчаса, — произносит Демьян. Разворачивается и идет в комнату.

Только сейчас замечаю, что он в наушниках, а еще в рубашке и спортивных штанах — обычный стиль для работы из дома. У него совещание, а я приперлась без приглашения. Упс.

Баженов смотрит в экран и продолжает негромко говорить на техническом английском, в котором я не понимаю ни слова. На цыпочках прохожу в кухню, выпиваю стакан воды. Ожидание — убивает, но я не смею отвлекать.

С бывшим мужем мы общались меньше часа, он выглядел побитой собакой, умолял простить его. Был почти таким, как когда мы познакомились — волнующимся, словно подросток, боящимся обидеть словом лишним. Я слушала его и не могла поверить, что этот же самый человек на днях писал оскорбления. Что это за раздвоение личности? Как вообще с людьми общаться, с кем-то знакомиться, когда все они — маски носят? Как распознать нутро?

Сколько раз мы способны довериться и обмануться?

Жизнь была ровной — сейчас она из одних стрессов состоит. Наверное, невозможно стать самостоятельной, не принимая важных, поворотных решений. Но как же это тяжело иногда! Какую надо иметь силу воли!

— Что случилось? — спрашивает Демьян, освободившись.

Он останавливается в дверях кухни, прислоняется плечом к дверному косяку. Устало трет лицо, потом смотрит на меня. А я на него.

Ну нет, все, что сказал Марк — полный бред, не собираюсь верить ни единому слову.

Понимаю, что, пока