подписаться на меня в соцсетях, иногда я публикую кусочки иллюстраций, — отшучиваюсь на новый вопрос, и мы с залом смеемся.

А потом, подняв глаза, я натыкаюсь на высокую фигуру у дальней стены. Черное пятно на фоне ярких и веселых людей. И застываю.

Демьян Баженов тоже не двигается, смотрит неотрывно. Сердце удар пропускает. Я, наверное, с ума схожу, но могу на Библии поклясться, что Баженов смотрит точно на меня и в его вечно бледных, пустых глазах горит огонь.

Там целое пламя!

Демьян держит в руках букет алых роз и… улыбается.

А у меня тахикардия! Господи! Как он узнал? Я упоминала, что впервые буду присутствовать на презентации книжки, в разработке которой принимала участие, но то было месяц назад и без определенной даты. Да и это… детская книжка. У него нет детей. Он должен быть в Эмиратах на съезде айтишников.

Оставшиеся пять минут смотрю только на него, а когда объявляют время автографов и читатели устремляются к Николаевой, я бросаюсь против течения.

Протискиваюсь сквозь толпу, добираюсь до Демьяна. В самую последнюю секунду он раскрывает объятия, и я обвиваю его шею руками. Сжимаю сильно-сильно, жадно вдыхаю запах.

Боже, я его люблю. Как я его люблю.

Зажмуриваюсь, чувствуя, как он обнимает в ответ.

Спустя секунду отстраняюсь и быстро произношу:

— Привет. Ты что тут делаешь?

— Привет. Книжку купил, пришел подписать. — Демьян показывает томик. — Можно?

— О! Спасибо огромное! Ничего себе… Приятно. Давай я проведу тебя к Николаевой по блату, вне очереди…

Хватаю его за руку, тяну, но он не двигается. Быстро качает головой.

— Вообще-то я хочу, чтобы ты подписала. На автора мне плевать, я ее читать не собираюсь.

— Только картинки смотреть? — Приподнимаю брови. — Баженов, это не комикс!

Он тоже улыбается:

— Да, я больше по картинкам.

Облегчение колоссальное. Он не злится. Пришел и не злится! Снова прижимаюсь к его груди, он обнимает меня.

— Я скучала, — выпаливаю максимально честно.

— И я скучал. Да ты, блядь, звезда! — Демьян разводит руками.

— Я — да, — отвечаю, радуясь, что он увидел меня такой: успешной, яркой, несломленной. — Но для тебя время найду.

— Тогда поговорим?

Глава 26

Демьян — другой. У меня от него, если начистоту, поджилки трясутся.

Можно ли измениться за месяц? При определенных обстоятельствах можно и за минуту, как случилось со мной. Но в его случае дело в другом, наверное: сейчас рядом со мной Демьян сборки текущего года, а не десятилетней давности, как было ранее. Мы ведем себя как взрослые версии себя. То есть естественно.

Вдвоем в его машине. Он включает негромко музыку. И слава богу, иначе бы пришлось слушать шум сердца и мои вздохи. На заднем сиденье красивущий букет и книжка с картинками, которую я подписала словами: «Лучшему другу». Это все мелочи, конечно. Крайне волнительные мелочи.

Демьян ведет автомобиль в направлении крошечного уютного ресторана, который я предложила. Мы обсуждаем презентацию, количество людей, продажи. Он бегло рассказывает, что прилетел рано утром, потому что много работы и некогда у стендов фоткаться.

Его мрачность усиливается, исходящая энергетика на плечи давит. Я поглядываю на профиль Баженова и понимаю, что волнуюсь за него.

Когда машина останавливается на парковке, берусь за ручку двери, но Демьян останавливает:

— Давай сначала поговорим здесь.

— Где нас не могут услышать? — Заговорщически играю бровями.

Он усмехается, вот только обоим отчего-то не весело.

Темный рыцарь определенно в образе. Или же… он ведет себя со мной ровно так, как с другими людьми? Поэтому его все подряд боятся, что ли?

— Демьян, я зря наговорила тебе дичи. Росс на меня вывалил, я приехала все выяснить, чтобы между нами не осталось недопонимания, но в итоге сделала хуже. Это эмоции, которые не всегда получается контролировать.

Когда дело касается тебя.

— Тебя я не взламывал уже лет тринадцать, — признается он. — С другими людьми сложнее. К ним нет доверия.

Наши глаза встречаются, меня бросает в краску, но месяца на подумать хватило, чтобы изменить мнение. Он такой человек, его или принимать полностью, или держаться подальше. Мало кто, обладая схожими возможностями, ограничивал бы себя в информации. Демьян Баженов — гений.

— Я тебе верю. Про тех хакеров погуглила, они террористы. Как мне вообще в голову могло прийти, что ты можешь хоть как-то быть с ними связан? Хотя бы косвенно! Это примерно то же самое, как если бы ты решил уточнить, шлюха я или нет. А то бывший так называет.

Демьян медленно моргает, и я сама развиваю свою мысль:

— Тебе было бы плевать, шлюха я или нет.

— Кристина, я на них работал, — произносит он вполголоса. — Но об этом никто не должен знать, иначе моя карьера закончится.

Ошарашенно молчу. Он продолжает:

— Любопытно, как Росс до этого докопался, я проверил все его переписки, ни намека, ни шифра. Либо это блеф, либо он с кем-то имел разговор в офлайне. Доказательств у него нет, иначе он бы уже пустил их в ход.

Я понижаю голос и шепчу:

— Демьян, это не опасно? Они же… бандиты.

— Я не знал, кто это. Я тогда сбежал в Лондон, оборвал связь с родными, и мне нужны были деньги. Фрилансил. Однажды получил задание, выполнил, и меня взяли в команду крутых спецов. Разумеется, все максимально анонимно. Работа была интересной и хорошо оплачиваемой, но едва я догадался, кто босс, — свалил. Сразу же. Сжег жесткие диски, сим-карты, сменил ник и переехал.

— Как страшно.

— У меня до сих пор на тех счетах в крипте лежит несколько миллионов, я не трогаю эти деньги. Спроси еще. — Демьян разводит руками. — Спроси все, что тебя волнует.

— Я знаю, что ты никого не убивал. Девушку тем более. Это полный бред.

— Спасибо. Мой отец считает иначе.

Вот почему Баженов бросил универ и переехал. Что-то тогда случилось. Что-то страшное. Это привело девятнадцатилетнего Демьяна в другую страну и столкнуло с хакерской бандой. Он тогда пропал на целых десять лет. Я… ничего не знала.

Молчим некоторое время.

— О ее смерти вообще нет информации, я нагуглила только ваши общие фотографии и даты жизни, — говорю негромко.

Демьян про Асю мне ничего в то время не рассказывал, и это немного обидно.

— Все выглядит так, будто кто-то подтер лишнее. Например, я? — Он приподнимает брови. — Вот только это был не я. Отец кому-то заплатил, спасая меня, и теперь нет ничего. Ни результата вскрытия, ни причины смерти. Никаких улик. Только тот факт, что я видел ее последним. Меня не могут посадить,