Стоя в углу комнаты отдыха, я с интересом наблюдал, как второй человек в Роду выберется из сложившегося положения. Ждать пришлось недолго. Правда, из всех возможных выходов мой оппонент выбрал самый глупый.

– Охрана! Арестовать его!

Ребята, вы что, всерьез думаете, что если вот так наставить на меня оружие, то я задрожу от страха и позволю себя арестовать и избить? Хотя такие мордовороты, как вы, думать не умеют по определению. Головы ваши предназначены, чтобы туда есть. Ну еще, возможно, форменные фуражки носить.

– Стоять! Граната! – Рубчатый кругляш с выдернутой чекой замирает в вытянутой руке. После памятного общения с громилами из охраны я всегда ношу с собой две «феньки» на всякий случай. Похоже, такой случай наступил. Ну что же, помирать, так с музыкой. Охранники замирают, понимая, что за три секунды всем покинуть помещение не удастся, а почти сотня массивных осколков, рикошетя от бетонных стен, перекрестят тесное помещение своими траекториями, изрешетив всех, кто внутри. Пока они осмысливают происходящее, плавно перемещаюсь к Достопочтенному.

– Держи! – протягиваю Лимо вторую гранату и, когда он, не отрывая взгляда от моей кисти, небрежно придерживающей одним пальцем рычаг Ф-1, машинально берет ее, выдергиваю кольцо. Теперь можно и отойти. На рылах охранников наконец-то появляются вполне человеческие чувства: удивление, растерянность, страх. Ну да, их жизни и жизни их родных завязаны на объект охраны.

– Оружие на пол! – Похоже, свиту просто переклинило. Ну не встречали они за свою карьеру ситуацию, когда разумному важнее всего прикончить врага. А не сохранить свою жизнь. А теперь любые их действия приведут только к ухудшению ситуации. Но оружие они не уберут. Рефлексы не позволят обезоружить себя и стать моими жертвами.

– Я сказал: оружие – НА ПОЛ! Или здесь будет взрыв и много трупов. – Раздается странный звук, и по комнате распространяется вонь. Чуть повернув голову, вижу, что Достопочтенный как-то странно двигает бедрами, а у его модельных туфель расплывается лужица. Похоже, звание правопреемника Патриарха снова становится вакантным.

– Эй, ты! – обращаюсь к засранцу. – Жить хочешь?

Тот пытается что-то сказать, но раздается только мычание. Как-то странно его дергает. Черт, эпилепсия же по наследству передается! Отобрать гранату назад нельзя, а если он не помрет при приступе, то потом мышцы расслабятся и… мои мысли прерывает появление новых действующих лиц.

– Команда была: убрать оружие! – На входе, как демон из преисподней, появляется улыбающийся Достопочтенный Умо. Улыбка у него… торжествующая.

– Мак Сим! Я предлагаю вам перейти в другой кабинет, чтобы начать разговор сначала. Здесь… немного неподходящая атмосфера.

Идея мне нравится. Похоже, сейчас начнется конструктивный разговор.

Обезоруженных охранников уже куда-то уволокли. Телохранители Умо «ужасного» перекрыли подходы к коридору с внешней стороны и на меня не обращают ни малейшего внимания. Хотя нет, когда я подхожу к дверям соседней раздевалки, краем глаза замечаю, как двое безопасников тихо направляются к релаксационной комнате, в которой один, совсем один, если не считать гранаты в потной руке, воет и трясется Лимо.

В раздевалке мы находимся вдвоем. Поразмыслив, прикрываю дверь и, порывшись по карманам, достаю предохранительную чеку. Аккуратно вставляю ее обратно в гранату и освобождаю руку, убирая «феньку» в рюкзак. Вопросительно смотрю на Достопочтенного.

– Я всегда считал, что Достопочтенный Лимо непригоден в качестве главы Рода.

– Мне жаль того, что случилось, но надо думать о будущем. – Опять меня «сыграли». Уверен, все, что произошло, случилось с ведома (и согласия) этого немолодого разумного. Теперь он – правопреемник Патриарха. А я, ставший орудием достижения чужой цели, получу в награду только лекцию на тему «цени мою доброту».

– Скажите, Мак Сим, – обращается ко мне собеседник, – какие у вас планы на будущее?

– Плохая примета планировать жизнь после войны перед сражением. Могу сказать одно: как бы ни сложились события, крутить гайки в гараже я больше не буду.

– Такой умный и решительный разумный, как вы – достоин большего. Вы даже себе не представляете, какой ужас эта «золотая молодежь». Моя дочь… я ведь не вижу в ее окружении никого, кто бы подошел ей в качестве мужа.

– А после свадьбы я приведу молодую жену в дом ее отца. Буду покупать ей подарки на деньги, которые даст мне ее отец. И буду работать там, где скажет ее отец. А все вокруг будут говорить: вон идет муж дочери Патриарха.

– Какое вам дело до сплетен завистников?

– Мне случалось покупать услуги женщин известной профессии. Это – в порядке вещей в любом мире. Но никого так не презирают, как мужчин, которых на час, месяц или год покупают женщины. Или для женщин. Если я чего-то достигну в этой жизни, я достигну этого сам. А не получу положение в обществе в подарок от кого-то.

– Оставим эту тему до завершения операции. Челнок взлетел час назад. Когда вы планируете начать выдвижение?

– Прохождение сигнала уже затруднено. Через пару циклов сюда придет песчаная буря. Так что еще цикл – и нужно выступать. Техникам уже пора начинать программировать маршруты движения в машинах. Пока видимость не улучшится, у нас будет почти восемь циклов, чтобы занять позиции.

– Рассказать настоящий план вы мне не хотите?

– Достопочтенный Умо, планов несколько. Каким именно мы воспользуемся, зависит, например, от того, будет в нашем распоряжении мех или его спрячут на складе?

– Не случится ли так, что он достанется противнику?

– Значит, мы все будем мертвы. А в способности Службы Охраны защитить поселение от вооруженного противника я сильно сомневаюсь. К сожалению, ситуация такова, что либо мы бросим все силы на этот удар – и победим, либо мы будем бросать войска в бой по частям. И проиграем. Могу сказать одно. До тех пор, пока мехи противника не будут выведены из строя, «Воин» будет лежать на транспортной платформе, вдалеке от поля боя. Я планирую использовать его прежде всего для моральной поддержки бойцов.

– Ну что же, у меня больше к вам вопросов нет. Не смею вас задерживать.

С умным видом наблюдая за ходом ночных тренировок (бойцы отлично выспятся во время движения), я размышлял о разговоре. Сам принцип общения Достопочтенных со мной был известен с незапамятных времен. Двое следователей. Один – злой. Кроет задержанного матом, избивает и вообще всеми способами добивается признания. Другой – добрый. Говорит хорошие слова, сочувствует, готов помочь и все такое. Рано или поздно, но задержанный сделает выбор в пользу «доброго» и подпишет то, что нужно. В данном случае «злой» просто не знал о своей роли. И еще о том, что я не желаю и не стану принимать роль арестованного из этого сценария. Сейчас «доброму» следователю нужна пауза, чтобы осмыслить ситуацию и сменить сценарий. В истинность убеждений Умо я не верил ни на секунду. Он целиком вошел в роль политического лидера, а те, как известно, врут так же естественно, как дышат.