— Нравится?

— Очень! Зачем ты забрал из Сиерны солнце? — забывшись, восклицаю я. Позвоночник дракона плавно изгибается, когда мы поднимаемся чуть выше, к самому солнцу, которое теперь прямо перед нами.

— Это не я, — с улыбкой отвечает Дамиан. — Это обратный эффект моих заклинаний.

— Не колдуй больше!

— Хочешь, чтобы я умер? — усмехается Дамиан, но как-то грустно.

Солнце окунается в облака, небо над нами синеет, и на нём щедро расцветают звёзды. Я смотрю на них, открыв рот — никогда не видела их такими большими. И так много!

— Нет! Я хочу, чтобы ты вернул себе сердце!

И, залюбовавшись небом, не замечаю, что Дамиан молчит.

— Ты для этого здесь? — спрашивает он, наконец, и я вздрагиваю. — Нет, Виил. Даже если ты попросишь — нет, никогда. Это убьёт меня. А я пока не хочу умирать.

— Но почему же убьёт? Я же живу с сердцем! Все живут!

— Тёмный Властелин с сердцем слабее котёнка, — просто объясняет Дамиан. — Такого Тёмного Властелина прихлопнет любой из его бывших слуг. Например, этот дракон.

Сумерки сгущаются стремительно, и даже сверкающие звёзды словно заволакивает дымкой. Дракон ныряет в облака, мягко, аккуратно, и вот под нами искрится лунной дорожкой море, бескрайнее, манящее, рокочущее. Мы парим нам ним какое-то время, недолго, потом дракон — тоже очень мягко — садится на утёс, и Дамиан помогает мне спуститься.

Внизу море просто ревёт. Волна на волну яростно бьётся о камень, и мне кажется, что брызги долетают даже сюда, наверх. Провожу языком по губам — солёные.

— Мне подумалось, тебе понравится… — договорить Дамиан не успевает. Дракон, потоптавшись, разворачивается и, даже не особенно целясь (незачем на таком узком пространстве), выдыхает в нас огнём.

Меня тут же окружает серая дымка, а Дамиан ещё и отталкивает за торчащий, словно одинокий клык, камень.

Огонь обтекает Дамиана, зато камень вокруг нагревается так, что кажется, ещё чуть-чуть и расплавится, потечёт. Нет, конечно, это я со страха так думаю, но зрелище не то, о каком бы я предпочла вспомнить: дрожащий от пламени воздух, жар и одинокая фигурка Дамиана, скрестившего руки на груди.

— И что это такое? — спокойно интересуется он, когда дракон выплёвывает последнюю, тоненькую струю огня и начинает дымиться. — Ты как посмел?

И такое спокойствие в голосе Тёмного Властелина после этой атаки, словно Туан постоянно его пламенем окатывает. Словно ничего странного случилось. Словно так и должно быть.

Дракон булькает в ответ — наверное, смеётся.

— Видишь, Виил, — оборачивается ко мне Дамиана. — Мало я его лупил. Надо ещё. С ними если мягко, они распускаются.

Потом без предупреждения размахивается — я замечаю в его руках сверкающую синим не то цепь, не то кнут… До дракона она не достаёт. Меркнет, тает прямо в руке Дамиана.

— Хм, — говорит Тёмный Властелин, глядя на свои ладони. И снова: — Хм.

Дракон булькает ещё громче. И даже когда с неба по нему ударяет молния — только воздух вокруг искрится и трещит, но Туану не приносит никакого вреда.

— Кто-нибудь объяснит мне, что здесь происходит? — задумчиво интересуется Дамиан.

— Если позволите, Властелин. — Габриэль возникает как всегда неожиданно. — Видите ли, мы с драконом заключили сделку.

— Сделку? — изгибает бровь Дамиан. Испуганным он не выглядит, только удивлённым: словно заговорил, например, стол. Ну заговорил и заговорил. Странно, конечно, но чего бояться? — Разве ты не Виилу служишь, демон?

— С Виилом мы тоже заключили сделку, но иного рода, Властелин.

— Ясно. Виил, прикажи своему демону уйти.

— М-м-м! — Губы словно склеились.

Дамиан оглядывается, видит, как я руками пытаюсь открыть рот, и снова кивает.

— Ясно. Виил, ты дурак. Итак, демон, какую же сделку ты заключил с моим драконом?

Габриэль спокойно продолжает:

— Вы отдаёте ему ваше сердце.

— Моё сердце? А! Чтобы мной управлять? — весело предполагает Дамиан. — Да?

Дракон довольно сверкает глазами, а Габриэль кивает.

— Именно. После этого клянётесь служить вашему… дракону верой и правдой и…

— И становлюсь его марионеткой, — заканчивает Дамиан. — Спасибо, я понял. Вижу, в чём прелесть сделки для дракона. А для тебя, демон?

— Хочу посмотреть, как вы выкрутитесь, — улыбается Габриэль. — Мне скучно.

Дамиан переводит взгляд с него на дракона.

— И в какой форме я должен клясться?

— В классической, повелитель. Вы становитесь на колени…

— Ясно. А если откажусь?

— Придётся вас убить, — вздыхает Габриэль.

— Уверен, что сможешь, демон? — усмехается Дамиан.

— М-м-м! — пытаюсь докричаться до них я. Они же сейчас подерутся, и мне некому будет сердце возвращать! Что такое?!

— Виил, успокойся, — отмахивается Дамиан. — Тебя всего лишь предали.

— М-м-м!!!

Габриэль с улыбкой смотрит на меня, и я мычу что-то воинственное. Только ему от этого ни жарко, ни холодно.

— Интересно попытаться, — отвечает демон на вопрос Властелина. — Никто ещё не пробовал, верно? По крайней мере, развлекусь.

Дамиан смеётся. Дракон с ненавистью смотрит на него, Габриэль терпеливо ждёт.

— Мы можем начинать, Властелин? — спрашивает он, когда Дамиан умолкает.

— Погоди, демон. Хочу кое-что показать моему дракону напоследок. Вообще-то я готовил это ему в подарок за хорошую службу, но раз так вышло… — Дамиан ведёт рукой, плавно очерчивает ею круг, и на камень перед ним опускается… Наверное, это драконыш. По крайней мере, похож: лапы, крылья, хвост, длинная шея. Только он голый, и глаза у него не красные, как у Туана, а ярко-зелёные. А ещё на шее, хрупкой, тоненькой, надет ошейник, а поводок-цепь тянется к Дамиану.

Дракон-Туан издаёт странный звук, похожий на всхлип, и торопливо подаётся вперёд, но словно натыкается на невидимую стену. А Дамиан дёргает за цепь, грубо, жестоко, и драконыша бросает к его ногам. Бедняжка стонет, всхлипывает — ему явно больно.

— Никто не против, если прежде чем мы начнём биться, я вот это, — Дамиан снова дёргает за цепь, и драконыш жалобно верещит, — показательно казню?

Дракон-Туан что-то рычит — Габриэль поворачивается к нему, а потом к Властелину.

— Вам известно, что это последний дракон, не считая того, что вам уже принадлежит?

— Они оба мне принадлежат, — спокойно объявляет Дамиан, и дракон-Туан стонет. Громко. Но, слава богу, без огня. — Известно. Я не против, если они оба сдохнут. Больше того, я этого хочу: зачем мне слуга-предатель? Но сначала умрёт вот этот, — и дёргает за цепь.