Тарас поднял телефонную трубку и позвонил на пост. Охранникисообщили, что Рыськин вышел вместе с Марусей и больше в здании не появлялся.

— И что же мне теперь делать? — расстроиласьВероника. — Как я попаду домой? Частника ловить ночью страшно.

— Наверное, из этих же самых соображений ваш брат решилотвезти Марусю домой.

«И бросил меня? Без предупреждения? — подумалаВероника. — Не может быть». Она волновалась, как бы с еегоре-телохранителем снова чего-нибудь не случилось.

— Если вы подождете пять минут, я вас подброшу, —неожиданно предложил Тарас. — Ночевать в казенном здании не слишком-топриятно.

— Была бы вам очень признательна, — учтиво сказалаВероника.

Они перешли в другой кабинет, где Тарас некоторое времякопался в бумагах.

— После смерти Нелли, — признался он, — ячастенько приезжаю сюда ночью поработать. Вообще не могу спать, даже снотворноена меня не действует.

— Но у вас ведь есть собственный офис! — удивиласьВероника.

— Не собственный. Офис у нас один на двоих с партнером.Боюсь, если я начну торчать там ночами, Стаc забеспокоится. Подумает, что япроворачиваю какие-нибудь темные делишки.

«Может быть, так оно и есть?» — неожиданно подумалаВероника.

Когда они вышли из подъезда, оказалось, что на улице льетдождь — все вокруг шуршало и булькало, а фонари парили над головой, потерявориентацию в пространстве. Шульговский скинул пиджак, раскрыл его у них надголовами, и они бросились под секущие струи. Потом он достал из кармана брелок,и машина преданно подмигнула ему фарами.

— Садитесь, — предложил Тарас, торопливораспахивая дверцу.

«Он не знает, что я провела ночь с его партнером, — подумалаВероника, очутившись в машине, и почувствовала, как загорелись щеки. —Впрочем, об этом никто не знает».

Тарас спросил, куда ее везти, потом с печалью в голосе началрассказывать о том, какие трудности возникли с журналом после смерти Нелли.Вероника слушала вполуха и механически отвечала на вопросы.

— Казарюк меня сегодня удивил, — неожиданно сказалТарас.

— Да уж, — пробормотала Вероника. — Они сМарусей всех поставили в тупик.

— Я, собственно, не об этом. — Тарас оторвал левуюруку от руля и сильно потер лоб. — В тот день в доме отдыха… Перед тем,как.., как Нелли погибла, я позвонил ему и сообщил, что прилетает Питер Ларсониз Лондона. Питер — журналист, он должен был усилить конкурсное жюри. Япопросил Сергея Евгеньевича встретить важного гостя лично.

— И куда же делся этот ваш Питер?

— У него в последний момент все изменилось, и он неприлетел. Но, как я сегодня понял, Казарюк вообще не был в аэропорту.Удивительное дело. Мой партнер Стаc за такие штучки увольняет сотрудников.

Услышав это имя, Вероника вздрогнула. Интересно, Стаc ждалвечером ее звонка? Конечно, ждал — она бы на его месте тоже ждала. Но как онамогла встретиться с ним после того, как нашла злосчастные ботинки?

Неужели она провела ночь с.., с монстром? С убийцей, которыйподбирается к ней все ближе и ближе? Почему, если он считал, что «Москвич»намеревался сбить ее, он не позвал милицию? Он, такой правильный, которыйнатравил на Осю представителя правопорядка только за то, что тот якобыприставал к ней? Потому что он знает женщину в зеленом! Потому что она — егосообщница!

Вероника застонала.

— Что с вами? — спросил Тарас участливо. —Что вас беспокоит?

— Я… У меня… У меня ноги промокли, — нашласьВероника.

— Под вашим сиденьем есть пара тряпок, чтобы вытиратьобувь. Оботрите туфли, иначе схватите воспаление легких.

— И еще кучу болячек на букву "в"? —усмехнулась Вероника, послушно наклоняясь и шаря под сиденьем. — Водянку,волдыри и варикоз?

— Ну, для вас это слишком. Пожалуй, стоит остановитьсяна веснушках.

Тарас улыбнулся, но улыбка вышла печальной. Вероника темвременем разглядела, что держит в руках красно-белый клетчатый носовой платок,сильно перепачканный и странно заскорузлый. Этот платок она видела в столовойдома отдыха, когда Тарас Шульговский вытирал брюки. Странно, что вещь, которуюон носил отглаженной в кармане, Тарас использовал не по назначению. Особенноесли учесть, что под сиденьем и в самом деле было полно тряпок.

В тот момент Вероника не смогла бы объяснить, зачем она этосделала. Скомкала платок в руке и опустила в свою сумочку. Даже если ТарасШульговский убил жену, он в любом случае не обагрял руки кровью. И, конечно,платок не кровью испачкан. Однако Вероника считала, что, пока убийцаразгуливает на свободе, нельзя пренебрегать ни одной мелочью.

— Я сочувствую вам. Очень, — сказала она, пожимаяхолодную руку Тараса Шульговского, который промок до нитки. Дождь по-прежнемубуйствовал, но Тарас все равно побежал вместе с ней к подъезду.

— Иначе я буду волноваться, — объяснил он. —У вас в подъезде не страшно?

— Н-нет, — соврала Вероника.

Совершенно неожиданно она испугалась: вдруг Марягинкак-нибудь узнал, где она живет, и теперь ждет ее возле двери?

— Я отлично доберусь до квартиры!

— Ну, ладно.

Тарас тревожно глянул на нее из-под мокрой челки, и Вероникаулыбнулась. Помахала рукой и вошла в подъезд. Дверь хлопнула и отсекла всезвуки мира. Здесь было сухо и необычайно тихо. Только сейчас она сообразила,что ночь уже кончается. Какой Стаc? Что это она, в самом деле?

Вероника постояла под горячим душем и легла на неразобраннуюпостель. Рыськин не звонил. Вероника еще раз проверила его номер — мобильный неотвечал. Она не позволяла себе думать, что с ее телохранителем случилось что-топлохое. Плохого и так выше крыши.

Рыськин появился рано утром — помятый и грязный, словно листскомканной бумаги.

— Ну, что скажешь в свое оправдание? — спросилаВероника, оглядывая его с ног до головы, словно жена загулявшего мужа.

— Что скажу, что скажу? — расстроенно ответил тот— Скажу, что менты в нашем городе совсем опупели.

— Тебя что, опять загребли в милицию? — ахнулаВероника.

— Слушай, ну не нравится им моя рожа, что ты будешьделать!

— А почему ты мне не позвонил?

— Потому что у меня отобрали телефон, вот почему.Вероника тотчас же сменила гнев на милость.

— Есть хочешь?

— Еще бы! У меня в желудке мечутся злые пираньи.Вероника приготовила ему омлет, а сама уселась напротив и приняласьразглядывать носовой платок Тараса Шульговского, который выудила вчера из-подсиденья его машины.