и я отправилась в дом. В полумраке мне удалось найти фонарь с фитилем внутри и спички. Огонек бодро засиял под стеклом.

– Почему ты ушла? – спросил меня приятный мужской голос из темноты гостиной.

– Я не могу больше там находиться, – призналась я.

– Тогда побудь со мной, – недвусмысленно предложил мне собеседник.

Из тени мне навстречу вышел Элим. Он подошел так близко, что я едва могла пошевелиться.

– Пожалуй, – произнесла я, – мне придется отказаться от твоей идеи…

– Это был не вопрос, – заметил он и посадил меня на барный стул.

Теперь я была зажата в угол. Слева от меня – газовая плита и столешница кухни, сзади – окно с подоконником, справа – барная стойка, а прямо передо мной тот, кто мог извратить все те светлые воспоминания об этом мире в одну только ночь, проведенную вне реальности, а в бредовом сне Германа.

Его поцелуи обжигали мою шею, ключицу, плечи.

– Тебе не идет его футболка, – огрызнулся он, пытаясь стянуть её с меня, запуская пальцы под её края, скользя вверх по моему телу.

Сопротивляться не было сил. Я уже ждала исхода этого безумия, ждала упреков Германа и своей собственной совести.

– Элим, прошу тебя, не надо… – буквально шептала я, но он не слышал моих уговоров.

Теперь я приготовилась к худшему. Он царапал кожу на моих запястьях и плечах, выпуская наружу кровь, прикусывая плоть на шее. Меня пронзала боль, от которой я выгибалась вперед, но он воспринимал это как желание окончательно слиться двумя душами в единое дыхание.

– Пошел вон, грязное животное! – грозно прозвучал голос Германа. Моего Германа.

Элим огрызнулся. Хозяин дома был один, и настроен он крайне недружелюбно.

– Твой опекун пришел! – усмехнулся в мою сторону охотник.

– Иди сюда, – приказал мне мой спаситель.

Я покорно спрыгнула со стула, проведя рукой по окровавленной коже над ключицей и, взглянув на свои запястья, испачканные алой жидкостью, зашла к нему за спину.

– А тебя, чтоб я больше не видел в этих краях! – проговорил он волку.

Элим подошел ближе и остановился.

– Всё равно тебе не быть для неё первым. Найдутся голодные… Не я, так кто-нибудь другой, – зло прошипел он.

Он вышел из дома и скрылся в неизвестном направлении.

– Теперь мне тебя и на секунду оставить нельзя! – обессиленно воскликнул Герман.

– Прости, – с раскаянием произнесла я.

– Твоей вины в этом нет! Это всё похоть, чужая похоть, жертвой которой можешь стать ты!

Он сел на диван, подозвал меня к себе, посадил на колени. Под его внимательный взгляд упали кровоточащие раны на моей коже, блестевшие в темноте его дома. Он, бережно касаясь губами поврежденной плоти, залечивал ее.

– Запомни, моя девочка, я целую твои раны, делаю маленький глоток тебя. Ты одна принадлежишь лишь мне, до последней капли, ведь все твои раны принадлежат и мне…

Я откинула голову назад, позволяя ему избавить меня от боли, и заплакала. Причиной моих слез была больше слабость, моя беспомощность, которая не позволяла мне бороться, чем обида на Элима или злость.

Герман всмотрелся в мрак, окружавший меня.

– Скажи, ты плачешь от боли или от счастья?

– Я вечно приношу тебе одни неприятности… – простонала я.

– Не говори так! Ты моё седьмое небо, и я нахожу в тебе рай!

06.08.2006 – воскресенье

11.15.

Мама что-то пекла на кухне так, что по дому разносился великолепный аромат. Я надела домашний халат и спустилась вниз. Это были блины с вишневым вареньем.

Позавтракав с родителями, я поехала с ними по строительным магазинам, так как мама затеяла ремонт в спальне.

15.49.

После долгих споров, рассуждений и тщательного отбора мы наконец закупили необходимый материал и приехали домой.

Пообедав, я поехала в свою городскую квартиру.

18.30.

Я просто убивала время, чтобы скорее наступило завтра. Слоняясь от стены к стене, я искала способ отвлечься от ожидания. Я не хотела смотреть ни один фильм. Мне была неприятна музыка и звук идущих часов, висевших над телевизором: «тик-так, тик-так» … Я села на диван и заплакала, осознав, что впервые так сильно завишу от другого человека.

Я решила подумать о хорошем, представив испуганное и удивленное лицо Еремеева, которого завтра будет отчитывать Филин.

С приближением ночи и в ожидании продолжения истории я старалась поскорее уснуть, но как назло у меня ничего не получалось.

07.08.2006 – понедельник

6.43.

К двенадцати часам мне удалось провалиться в сон. Теперь же он исчез, и я уже не могла в него вернуться. Мне ничего не снилось, ну, кроме какой-то лекции по патофизиологии, которая явно не относилась к миру Германа.

7.30.

Я уже летела на всех парах в клинику. Город наполнялся толпами людей, бегущих на работу. В лесу же было всё спокойно и мирно.

Ворота больницы показались среди деревьев. Я выбежала из машины, закрыла её. В руках у меня была сумка с ноутбуком и дисками.

«Я ему обещала!»

В холле было прохладно, несмотря на утреннюю жару. Я поздоровалась с охранником и пошла в палату №8.

7.44.

Германа не было на месте.

«Наверное Валерик повез умываться!» – пронеслось у меня в голове.

Я могла себе представить, как мой подопечный ждал понедельника.

7.52.

Дверь в палату распахнулась, и я увидела санитара, который вез кресло-каталку.

Я встала с уголка кровати, где сидела до сих пор. Сердце моё вдруг забилось с необычайной силой. Что со мной происходило – я не знаю и сейчас, спустя столько времени.

Он поднял на меня свои восхитительные зелено-карие глаза, наполненные тоской и надеждой. Он ждал. Очень ждал.

Как мне показалось, он не сразу поверил тому, что это была я. Потом его губы почти незаметно дрогнули.

– Вы сегодня рано, доктор, – заметил мой подопечный.

Валерик подвез его ко мне и вышел из помещения.

– Я скучал, – шепотом признался Герман и взял меня за руки.

По моим сосудам разлилась обжигающая лава. Я с трудом глотнула.

– Как ты здесь без меня? – наконец, вернувшись в сознание, спросила я.

– Он ужасно назойлив! – возмутился мой собеседник.

– Кто?

– Санитар. Я пару раз еле сдержал себя, чтобы не устроить здесь хаос.

– Ты молодец, – заключила я.

8.03.

Валера зашёл за Германом, чтобы отвезти его в столовую. Я отправилась в «сестринскую» за историей своего пациента.

Рыжеволосая медсестра выдала мне его карту, внимательно посмотрела на меня.

– Вам, наверное, очень тяжело с ним? – почему-то спросила она.

– С чего Вы взяли? – удивилась я.

– Ну,