– Я люблю Россию! – кричит картавый цыганенок, то ли младший сын, то ли старший внук барона. На запястье у него ленточка, триколор.

Людям из уничтоженных домов государство предложило социальную гостиницу: 500 рублей в сутки со взрослого и 300 с ребенка. В месяц с одной семьи – тысяч сто.

«Мы – рабочие люди»

Румынскому королю Михаю Первому – 94 года. Он давно на пенсии. Котлярам фамилии не важны, но надо было что-то написать в паспорте, и многие написали – Михай, чтобы как у короля.

Барону верхнего табора Ено Григорьевичу Михаю – 61 год. Предки его перекочевали из Бессарабии в Луганск, потом в Тулу. Барон – не титул. Это просто старый человек, на котором хорошо сидит костюм. Барон – главный по связям с внешним миром. Он говорит по-русски лучше русских и знает русские законы. А в таборе он старейшина, один из многих. У него тяжеленный золотой перстень, золотые зубы и белоснежные носки.

– Ты меня не снимай. Не хочу, чтобы видели мое лицо. Я не справился. Не защитил табор. Я виноват перед людьми.

В прихожей у барона сложены телевизоры. Кто остался без дома, хранит у него добро. В гостиной – это богатый дом – плазменная панель. Внуки смотрят «Ну, погоди!» и сочувствуют волку.

– Для нас дверей нету. Мы в стену стучим. Потому что цыгане. Может, новая власть не знает, кто мы? Не знает, что мы рабочие люди? Мы же тысячу лет лудильщики. Мы с 1965 года в бытовом обслуживании, по хлебозаводам да молокозаводам. Лудили котлы, чтобы ржавчина в хлеб не попала. Лудили даже жировые котлы по 10 тонн, наши люди гибли в этих котлах. Потом все перешли на нержавейку, и кончилось лужение. Мы пошли в совхозы, кормушки стали делать для свиноматок, изгороди. В конце восьмидесятых создали кооператив, такие деньги зашибали! Все эти дома – они с тех денег встали. Половина Тулы у нас работала! Тогда мы и начали расширяться. Но ничего не узаконивали. Советский Союз еще был. Дом построил – живи…

Барон Ено похож не на вождя древнего племени, а на профсоюзного вожака. Он защищает цыганский пролетариат так, что багровеет лицо. Он, задыхаясь – скакнуло давление, – рассказывает все обиды последних пяти лет.

– Мы – рабочие люди. А нам в отделах кадров везде отказ: цыгане! Нас даже на завод по обработке рыбы не взяли, где холодные цеха и надо по колено в воде. Мы на бирже труда годами стоим. Устроили цыганок санитарками в районную больницу – так больные возражают. Теперь цыгане строят русским дачи, а цыганки в совхозе морковку убирают. Но это сезонная работа… Ты чаю-то выпей.

Он вспоминает чиновницу, что в частном разговоре с ним обещала полтысячи цыганят сдать в детдом, и снова впадает ярость.

– Кто-то газ воровал? Дома не оформил? Хорошо, оштрафуйте нас, но спасите наше жилье! Губернатор сказал, что не хочет Шанхая. Да будет только хуже, потому что вместо кирпичных домов вырастут хибары. Вам приказали ломать наши дома? Это правильно? Это закон? А нам куда деваться? А детям? К родственникам? А спать им где? Как солдатам, на полу? Давайте, ломайте все подряд. Я вам пятнадцать человек в «Единую Россию» загнал. Я вам всегда голосовал, как положено. Приводил народу сколько нужно. А вы делаете из нас изгоев, как в фильме «Девятый район». Я когда в город выхожу, полиция паспорт просит!

Внучата хохочут: волк в мультике погребен под лавиной. От крика барона трясется дом.

– А у меня в паспорте не «цыган» написано. У меня написано – Российская Федерация!

«Девочки и под корытом вырастут»

– Бабушка моя из русских цыган и попала в семью обманом. Ее бы за Иштвана никогда не отдали: он кочевал. Но соврал, что дом в Ярославле. Пока ехали в этот дом, один ребенок родился, второй, третий… А она ему исподволь внушала, что нужно осесть. У цыган полный домострой, все решает мужчина, но это внешнее. На самом деле в семье очень слушают невестку, особенно когда та рожает первого сына.

Надежда Деметер – почти такая же котлярка, как цыгане из Плеханово. Но живет не в таборе, а на Таганке. Она доктор наук. Президент Федеральной национально-культурной автономии российских цыган.

– Дедушка мой сам лудил, и дети лудили: папа ему меха раздувал. Но дедушка был дальновидный, в НЭП у него магазины были, и он знал, что сыновьям надо дать образование. А девочки и под корытом вырастут… Старший, Петр, стал композитором, вся страна его песни поет. Средний, Роман, собирал фольклор. Младший, Георгий, стал педагогом. Это мой отец. Потом дедушку осудили как валютного махинатора: у бабушки было много монист. Из тюрьмы он бежал, поэтому оказался еще и шпионом польского короля. Сел надолго, зато когда вернулся, жил до 90 лет. Он – вырвался. И другие цыгане, что живут дисперсно, а не табором, – вырвались. Главный инженер Звездного городка – цыган. Консерваторию долгое время возглавлял цыган. Московской больницей № 67 заведовал цыган. Все меняется, и меняются котляры. Но по-прежнему для цыган самое важное – семья и сегодняшний день. Когда семья в порядке, тогда и человек счастливый.

Надежда Деметер не верит в абсолютную невиновность тульских цыган. Но она верит в абсолютную справедливость.

– Это ж надо было довести людей – зимой оставить без всего! Что, никто не знал раньше, что они на трубе сидят? Понятно же, что платили кому-то за этот газ, что кто-то им помогал. Почему отвечают одни цыгане? Почему лишь они виноваты? И теперь так по всей стране будет, теперь все таборы снесут. В Чудово, Калининграде, Иваново, Новосибирске. Куда они денутся? В лес? Их посадили на землю, сказали: стройтесь. А теперь – кочевать? В Туле на улицу выгонят полторы тысячи человек. Там цыганская школа была. Они уже начинали интеграцию. Зачем это было ломать? Как нам войти в общество, которое нас отвергает?

«Ты там только с Путиным поговори»

Про него говорят уважительно: «Миша – больше цыган, чем мы, цыгане».

– В этом обществе главное – взаимопомощь и прозрачность. Котляры закрыты, но не от чужаков, а от всякой гадости. Стать котляром ничего не стоит. Надо просто освоить диалект и уважать законы. Это вопрос культуры. Можно быть любого цвета.

Михаил Ослон, автор грамматики языка цыган-котляров, фанатичный любитель цыган и друг тульского табора, очень помог мне. Без его советов меня вряд ли пустили бы на порог. Я хочу сказать ему спасибо.

– Такие люди ни за что не уйдут от своих. Потому что кругом – помойка и несправедливость. А у них – безопасность, двери без замков, хорошее настроение. Это социально ориентированное общество с чем-то вроде круговой поруки, но без карательной системы. Прямая демократия в полевых условиях. Члены этого общества ощущают, что их организация по всем параметрам превосходит организацию окружающего общества.

– Да вы просто древних греков описываете!

– Цыгане лучше. Потому что у греков было рабство. И захватнические войны. А у котляров смысл жизни – счастливое детство. Ассимиляция цыган в наших условиях это прямой путь в пучину алкоголизма. У них спиртного много, на праздничном столе сотни бутылок, но пьяным быть нельзя. А вокруг – валяются поселковые тела по лужам. Куда тут ассимилироваться?