в том, что эльфийка решила наконец разобраться что за хрень происходит между Дараном и Райной, Лёха уже не сомневался. Да и ему самому было интересно: слишком уж тесно они все были повязаны, чтобы гадать кто как и на что будет реагировать.

— Да встрескались они друг в друга, — печально махнул рукой Робин и вновь приложился к кубку. — По уши.

— Это сколько им тогда было? — уточнил Лёха.

— Занозе пятнадцать, Дару семнадцать. Он тогда мечтал ей предложение сделать, как боевой ранг получит и будет считаться взрослым и самостоятельным.

Улыбка на лице Робина померкла.

— И какая-то сука донесла о них графу и родителям Райны…

Он стиснул зубы и стукнул кубком по столу, расплескивая вино.

— Оказывается, они до последнего надеялись выгодно выдать её замуж. Пусть даже в ранге Когтя она могла сама решать, варианты были. Предложили бы ей несколько кандидатов, позволили выбрать, напели про долг перед кланом. А тут — бастард без будущего и гроша за душой!

— Но он же сын графа, — уточнил Стриж, крайне слабо знакомый со всеми дворянскими хитросплетениями. Знания о судьбах бастардов у него ограничивались персонажем культового фильма про гардемаринов, который жил вполне себе неплохо.

— Да хоть кого, — зло хохотнул Робин. — Бастарду из наследства полагаются лишь от мёртвого демона уши. То, что граф его признал, ничего не значит. Самое большее, кем мог стать Дар — командиром заставы. Это ещё если бы в клане стерпели. Самое хреновое, что граф по-своему любил Дара. Я это уже потом понял, когда брат вернулся и стал заместителем прежнего капитана охраны. Любил, потому хотел, чтобы его сын стал сильным. И, если бы не клятая политика клановая, не стал бы мешать Дару и Райне.

Он вздохнул и снова глотнул вина.

— Позвал Дара к себе, объяснил, что девчонка из благородных, ждёт её большое будущее, а он ей ничего дать не сможет. Только жизнь загубит. И, если действительно любит, должен оставить её и уехать. Граф даже договорился и устроил Дарана на службу в императорскую Гвардию. Подальше от ненавидящей его родни и от Райны.

— И он согласился, — озвучила очевидное Миа.

— Согласился конечно… А перед отъездом сказал Райне что-то такое, что она ему по физиономии съездила и целый год даже не писала. Когда получила ранг Когтя всё же отправила ему письмо, но Дар не ответил.

— Надо думать он разбил нежное девичье сердце, — сокрушённо вздохнул Максимилиано.

— Насчёт нежного я бы поспорил, — пьяно ухмыльнулся рыжий, — но в остальном в точку. В общем-то, Дар никак в её жизни не проявлялся — только меня постоянно заставлял писать как у неё дела. От меня и узнал, что она угодила на каторгу за убийство. И, как только получил Императорскую милость, вытащил её оттуда.

— Получается, — провела нехитрые подсчёты Миа, — они после учёбы впервые встретились уже тут, незадолго до нашего появления?

— За год, примерно, — кивнул Робин.

— А теперь что мешает счастью их сердец? — поинтересовался растроганный историей Максимилиано.

— Упрямство ослиных голов, — отозвался рыжий. — Мой братец теперь считает, что калека ещё хуже, чем нищий бастард, а Райна… её разве что Алекс поймет — у него в башке тоже злобный демон обитает.

«В отличие от вас, глупых людишек, — обиделась Белочка, — я подобной ерундой не страдаю. Зато теперь ты, мой неблагодарный сосед, можешь оценить, насколько мой способ размножения проще и понятней».

Тут Стрижу возразить было нечего.

Глава 12

После долгих дискуссий лететь решили вдвоём с Мией. Саблезубый круглосуточно охранял Райну на случай, если кто-то из клана всё же решит завершить дело и избавиться от молодой выскочки прямо в стенах замка. Собственно, из этого расчёта охрану возле её покоев Даран и не выставлял, предоставив Гюнтеру возможность смертельно удивить любого, кто явится добить беспомощную девушку.

Максимилиано и Ареса тоже оставили в замке на случай, если Змеи и Виверны решаться нанести ответный визит. В этом случае пара пустотников в крылатой броне Древних могла стать неожиданным и весомым аргументом. К тому же, репликант толком не оправился от ранения. Съеденное золотое яблоко ускорило регенерацию, но не настолько, чтобы глубокая, воспалившаяся рана зажила за пару дней.

Кроме того, большого смысла тащиться всем не было. Если задумка пройдёт по плану — вся операция окажется предельно простой: разведка, стремительное похищение с воздуха и долгая скучная транспортировка. Если же что-то пойдёт не так — Максимилиано с Аресом, рана которого должна будет затянуться, отправятся на выручку, ведомые Робином.

На этот раз следящий артефакт, по которому можно будет отыскать Лёху, привязали к рыжему пройдохе. Второй, сломав который пустотник должен был дать сигнал бедствия, отслеживал лично Даран. Не то чтобы ему было плевать на брата, но тот встревал в неприятные ситуации в разы реже Райны и отличался куда большей осторожностью. Да и воительница была не в том состоянии, чтобы отправляться в путь.

Положа руку на сердце, Стриж и сам предпочёл бы больше не соваться в Поднебесный.

Возвращаться туда, где уже набедокурил — откровенно глупо. Противник насторожился и второй раз провернуть фокус по захвату «языка» будет неимоверно трудно.

А в том, что эльфийские силовики после пропажи двух горожан встанут на свои острые уши и поднимут бдительность до максимума, он не сомневался. Но, к сожалению, другого выбора не было. Лишь в Поднебесном можно гарантировано взять пленного, знающего язык людей и способного читать записи Древних.

И даже техномагическое превосходство эгид над экипировкой дикарей не гарантировало безоговорочной победы. В конце-концов, пустотники были уязвимы для эльфийских магов.

Потому к рейду готовились по максимуму.

Крылатую броню выкрасили в хаки, подмешав в краску песок, чтобы не бликовала. Стриж невольно вспомнил, какое возмущение эта идея вызвала у Робина. По идее, именно рыжий любитель полазить за чужим добром должен был по достоинству оценить идею маскировки, но нет, его чуть удар не хватил, стоило услышать о покраске эгид.

Видимо, сказывалась разница в мышлении: для пустотников, привыкших к технологиям и потому смотревших на них с практической точки зрения, древняя броня была всего лишь эффективным инструментом. Но для местных эгиды были артефактами неимоверной ценности и их покраска считалось едва ли не осквернением и святотатством.

Зато с обмундированием проблем не возникло. Те самые императорские егеря носили однотонную зелёную одежду, покроем походившую на привычный маскировочный костюм: просторная рубаха с капюшоном и мешковатые штаны. Имелись у них так же и «лохматые» накидки. Как оказалось, здесь их широко использовали охотники.

Это заинтересовало Стрижа. В его родном мире