тысячи. Остальные все работают. На рудниках, в кузнях и каменоломнях. — Быстро идут?

Атэхэйлн снова кивнул.

— Очень быстро. Хотят напасть скорее. Пока мы не собрали силы. Будут здесь дня через три.

Я отвернулся. Быстро прикинул. Как быть?

Вряд ли можно рассчитывать на помощь Лаутаро. Вести приходили неутешительные.

Пока что токи не удалось убедить старейшин. В том, что надо сражаться дальше. И напасть самим.

Ульмены хотели, чтобы арауканы мирно возделывали землю. Растили маис. И пасли альпаков. Убедились, что мы можем отбиться. От врагов. И считали, что этого хватит.

Жаль. Если бы мы сейчас собрали силы, то напали бы на Консепсьон. Тоже захватили его. И отбросили бы испанцев далеко на север.

Сейчас мне не пришлось бы переживать. Сможем ли мы отбиться. Это испанцы бы боялись. Нашей новой атаки.

Эх, старейшины. Что же вы такие неповоротливые? И недальновидные.

— Есть ли что-нибудь от Лаутаро? — на всякий случай спросил я.

Уокхэн покачал головой. Тогда я решился. Ладно. Будем рассчитывать только на себя. И на мое новое вооружение.

Я поглядел на Атэхэйлна.

— Хорошо. Спасибо, что предупредил. Иди, отдохни с дороги.

Сам приказал Кальфукуру:

— Зови сюда всех иналонко. Будем держать совет. И отправь гонца к Лаутаро. Даже не одного. А трех. С посланием.

Мой телохранитель кивнул. Ушел вместе с Атэхэйлном. Я остался с Уокхэном. В комнату неслышно скользнула Кемайя.

— Ну, твое мнение? — спросил я у Уокхэна. — Что нам делать? План кинье? Или план эпу?

Командир стрелков задумался. Мы уже давно решили.

План кинье, то есть первый — это атака. Напасть на врагов из засады. Перебить и обратить в бегство.

А вот план эпу, то есть второй, это оборона. Сидеть в крепости. Защищаться. Не вылазить. Крошить силы врагов. И только потом выйти в контратаку.

Уокхэн подумал. Я уже знал его ответ. Он осторожный и вдумчивый воин. Предпочитает не рисковать. Лишний раз.

— Я за план эпу, — наконец, сказал Уокхэн. — Их слишком много. Если бы у нас были подкрепления от Лаутаро. Можно было бы пойти навстречу. Но нас мало.

Ага, понятно. Как я и думал. Посмотрим, что скажут другие.

Мы дождались остальных командиров. Вскоре пришли Тэхмелэпэчм, Нигиг, Авонэко и Охэнзи.

А еще Диего Даса. Испанец только вчера приехал из рудников. Я еще присматривал за ним.

Сомневался, не убедит ли. Хотя Даса утверждал, что ему нравится с нами. А среди конкистадоров его обижали. И не давали пройти выше. По иерархии.

По моему заданию Гудэхи приставил к испанцу шпиона. Тот незаметно следил за пленником. Пока Даса не давал повода для подозрений.

Икер и Гудэхи рыскали по окрестностям. Поэтому отсутствовали.

Кемайя налила командирам из балая, плетеного сосуда. Напиток мудай. Слегка алкогольный. Прохладный. Самое то в жару. Подала пинатру, съедобные грибы и чарки, валеное мясо.

— Вы уже знаете, что случилось, — сказал я. — И знаете, что мы подготовились. Надо решать. Быстро. Что делаем? Каждый высказывает свое мнение. По очереди. Начинаем с Тэхмелэпэчма.

Мнения разделились. Тэхмелэпэчм и Охэнзи выступили за атаку. А Даса, Нигиг и Авонэко — чтобы отсидеться за стенами. Кальфукур долго не думал.

— Конечно, напасть, — сказал он. — Я готов идти навстречу врагу. Вырвать его сердце. И съесть. Чтобы получить его силу.

Ну, ясно. Я тоже так и думал. Горячие головы хотели драться. Им плевать, сколько там врагов. А вот другие осторожничали. Пикунче и пленный испанец не хотели рисковать.

Интересно, что сказали бы Икер и Гудэхи? У этих парней варит котелок. Недаром я поставил их в разведку. Там надо соображать.

— Я посоветуюсь с духами, — в итоге, сказал я. Привычная формула. Хотя на самом деле уже давно решил. Как нам надо поступить. — Устрою нгильятун. С Нгенеченом, богом людей и Эпунамуном, богом войны. И скажу их волю.

Против этого никто не спорил. Иналонко доели закуски. Выпили бражку. И отправились по делам. У меня все заняты. Некогда сидеть без дела.

А я начал готовится к ритуалу. Для религиозных церемоний я специально оборудовал площадь. Перед замком. Для этих шабашей.

Тем более, что обычно мапуче и проводили ритуалы на открытом воздухе. Но у меня получилось эффектнее.

Нгильятун — большая церемония. Ответственная. Обычно проводят старики. Типа, они ближе к усопшим. И поэтому лучше понимают их.

Хотя, у меня уже достаточный авторитет. Чтобы провести самому. Тем более, по такому поводу, как война.

В центре площади я посадил бойгэ, коричное дерево. Арауканы его почитают. Считают священным.

Поэтому, я посадил еще и барбарис. Тоже проводник. В царство духов.

Еще в центре огромный толстый столб. Его обвивали ветви бойгэ и барбариса.

Чуть поодаль — льянги-льянги. Алтарь для духов. Возле него Кемайя разложила кувшины с мудай. И другими напитками.

Возле столба надо принести в жертву ламы и гуанако. Желательно, необычной расцветки. Белая или черная. Правда, я решил отказаться от кровавых приношений.

Вместо этого, на алтарь я собирался вылить мудай. И еще более крепкий вариант. Назывался чича.

Во время церемонии мачи мог разбрызгивать чичу вверх. К солнцу. Ветками гуайаны, то есть лавра. И возводить молитвы. Что я и собирался делать.

На церемонию нгильятун собралось все население Тукапели. Все уже узнали новости. О нападении испанцев. И хотели знать, что скажут духи.

Я не стал долго тянуть. Надо поскорее провести церемонию. Призвал на помощь все свои актерские способности. Когда все было готово, встал в центре площади.

Начал танец. Ритмично покачивался на месте. Иногда выбрасывал ногу в сторону.

— Пильян великий, владыка всех людей! — взывал я. — Помоги нам! Направь на верный путь.

Другие люди постепенно присоединялись к танцу. Иналонко. Воины. Женщины. Дети. Вокруг образовался широкий круг.

Я двигался все быстрее. Устроил буги-вуги. Люди тоже старались. Но не успевали.

Наконец, я закрутился волчком. Потом, упал. Руки вперед. Глаза закатил. Затряс конечностями. Чтобы поразить окружающих.

Вроде как, в экстазе. Как будто, в меня проник дух Пильяна.

— Мапуче, будьте горой, а не рекой! — кричал я. Приподнялся на коленях. Извивался всем телом. — Горы защитят вас! Камни защитят вас! И принесут победу!

Окружающие зашумели. Намек вполне понятный. Я свалился опять. Уже вроде как в изнеможении.

— Это был знак! — закричала старуха Хоайови. Я ее не видел. Потому что лежал ничком. Но узнал по голосу. — Вы все слышали⁈ Это сказал Пильян! Устами мачи Гуири.

Молодец, мать. Все верно.

— Так и есть! — заголосили другие женщины. — Духи сказали свое слово!

Ах ты ж мои умнички. Теперь можно и очнуться. Я застонал и перевернулся. На спину. Индейцы сразу утихли.

— Как ты, милый? — это уже Кемайя. Тихонько шепнула на ухо. Обняла. Помогла встать.

Я поднялся. Для виду шатался. Из стороны в сторону. Кальфукур тоже поддержал меня.

— Что сказал Пильян-Нгенечен? — устало спросил я. Коснулся лба. Потер. — Какова его воля? Ничего не помню.

Ко мне