– Кто к ней прикасался? – спросил Бовуар.

– Мы все, – гордо сообщила ему Рут.

– Вы знаете, как нужно поступать с уликами, обнаруженными на месте преступления?

– А вы знаете, как искать улики? – парировала Рут. – Если бы знали, мы бы ее не нашли.

– Она просто лежала в саду? – спросил Гамаш.

Он переворачивал монетку, держа кончиками пальцев, чтобы не прикасаться к ней больше, чем необходимо.

– Нет, – ответила Мирна. – Она была в земле.

– Тогда как вы ее нашли?

– С помощью молельной палочки, – сказала Рут.

– Что такое молельная палочка? – спросил Бовуар, хотя и опасался ответа.

– Мы можем вам показать, – ответила Доминик. – Мы воткнули ее в землю в том месте, где лежала женщина.

– Мы проводили обряд очище… – начала Клара, но тут ее оборвала Мирна.

– Тсс, – зашипела Мирна. – За-при-за-ку-за-си за-я-за-зык.

Бовуар обвел взглядом женщин. Мало того, что они были англичанками с молельной палочкой, так они еще и перешли на какой-то идиотский шифрованный язык. Он не удивлялся количеству убийств, случавшихся здесь. Единственная загадка состояла в том, что их отдел, при такой-то помощи, умудрялся как-то раскрывать эти убийства.

– Я нагнулась, чтобы разгрести землю вокруг молельной палочки, и тут появилась эта штука, – сообщила Мирна, словно они занимались чем-то вполне естественным на месте убийства.

– Разве вы не видели полицейскую ленту? – спросил Бовуар.

– Разве вы не видели этой монетки? – возразила Рут.

Гамаш поднял руку, и они перестали препираться.

На очищенной стороне была надпись. Что-то похожее на стихи.

Нет, не стихи.

Молитва.

Во второй раз за день Гамаш приседал у этой цветочной клумбы и вставал во весь рост.

В первый раз он смотрел на мертвую женщину, теперь – на молельную палочку. С яркими, веселыми ленточками, трепещущими на ветерке. По словам Мирны, они улавливали положительную энергию. Если она была права, то этой энергии было немало, поскольку ленточки развевались и танцевали.

Гамаш выпрямился, отряхнул колени. Инспектор Бовуар, стоявший рядом, сверлил глазами то место, где была найдена монетка.

Где он ее не заметил.

Ответственность за проведение осмотра места преступления лежала на Бовуаре, и он лично обыскивал место вокруг тела.

– Вы нашли ее здесь? – Старший инспектор указал на земляной холмик.

К ним присоединились Мирна и Клара. Бовуар вызвал агента Лакост, и она только что появилась с саквояжем инструментов.

– Верно, – кивнула Мирна. – В цветочной клумбе. Она была зарыта в земле и вся облеплена ею. Заметить трудно.

– Дай-ка мне, – сказал Бовуар, забирая саквояж у Лакост.

Он был раздражен покровительственным тоном Мирны. Она словно извинялась за его неудачу. Он наклонился и принялся разглядывать землю.

– Почему мы не нашли эту штуку раньше? – спросил старший инспектор.

Он не критиковал свою команду. Гамаш был искренне озадачен. Они были людьми профессиональными и дотошными. Правда, от ошибок никто не застрахован. Но чтобы пропустить серебристую монету в цветочной клумбе в двух футах от мертвого тела…

– Я знаю, почему ее не заметили, – сказала Мирна. – Габри тоже мог бы сказать почему. Любой, кто занимается садом, мог бы сказать. Мы вчера тут все пропалывали и рыхлили землю в клумбах, чтобы она выглядела свежей, темной, оттеняла цветы. Садовники называют это «распушить сад». Сделать землю мягкой. Но когда мы это делаем, земля становится очень рыхлой. Я там, случалось, целые садовые инструменты теряла. Оставляла на земле, а они уходили вглубь – и не разглядишь.

– Это цветочная клумба, – возразил Гамаш. – Не Гималаи. Неужели тут и в самом деле что-то могло уйти под землю?

– А вы сами попробуйте.

Старший инспектор обошел клумбу с другой стороны.

– Здесь вы тоже рыхлили? – спросил он.

– Мы всюду рыхлили, – ответила Мирна. – Ну давайте. Пробуйте.

Гамаш наклонился и уронил долларовую монетку на землю. Она осталась лежать на поверхности, хорошо видимая отовсюду. Гамаш поднял монетку и посмотрел на Мирну:

– Есть еще предложения?

Она уставилась на землю сердитым взглядом:

– Наверное, уже затвердела. Если бы сразу после рыхления, было бы как я сказала.

Она взяла совок у Клары и принялась вскапывать землю, переворачивать ее, «распушать».

– Вот, попробуйте теперь.

Гамаш снова опустился на колени и снова уронил монетку. На этот раз она повернулась ребром и наполовину ушла в землю.

– Ну, видите? – сказала Мирна.

– Да. Вижу. Вижу монетку, – откликнулся Гамаш. – Боюсь, меня это не убеждает. Может быть, она там давно лежала? Могла упасть в клумбу несколько лет назад. Монетка пластиковая, так что ни ржавчина, ни время ей не страшны.

– Вряд ли, – возразила Клара. – Мы бы ее давно нашли. Да наверняка вчера бы и нашли, когда пололи и рыхлили землю. Разве нет?

– Я уже не знаю, что и думать, – сказала Мирна.

Они вернулись к тому месту, где работал Бовуар.

– Больше ничего, шеф, – сказал он, встал и отряхнул колени от земли. – Не могу поверить, что мы ее пропустили.

– Ну, как бы то ни было, она у нас есть.

Гамаш посмотрел на пластиковый пакетик в руках Лакост. Находка не была деньгами, не была валютой какой-либо страны. Поначалу он подумал, что это монетка откуда-то со Среднего Востока – на это указывало изображение верблюда. Ведь на канадской монете изображен лось, почему же у саудитов не может быть верблюда?

Но надпись сделана на английском. К тому же и номинал не указан.

Только верблюд с одной стороны и молитва с другой.

– Вы уверены, что эта штука не принадлежит ни вам, ни Питеру? – спросил он у Клары.

– Уверена. Рут тут же заявила на нее права, но Мирна сказала, что эта штука не могла принадлежать ей.

Гамаш посмотрел на толстую женщину в кафтане, поднял брови:

– Почему вы пришли к такому выводу?

– Потому что я знаю, что это такое, и знаю, что у Рут такого быть не могло. Я думала, вы поняли, что это.

– Я понятия не имею.

Они все снова принялись разглядывать монетку, лежащую в полиэтиленовом пакете.