Когда опустилась темнота, мы съехали на пустынную проселочную дорогу где-то за городом. Забрались на заднее сиденье, стали целоваться и раздеваться, прикасаясь друг к другу. Мэтт спросил, девственница ли я.

– Да. Но не хочу ей оставаться. Только не для тебя, – прошептала я.

Мэтт взял с меня обещание подождать, потому что наше с ним будущее было весьма туманным.

Я согласилась, но очень неохотно. Зная, что рано или поздно мне придется нарушить это обещание.

Иногда жизнь бывает невероятно жестока. Теперь я это знаю. Я успела понять это за те несколько дней до операции Мэтта – ведь мы не знали, начнется ли наша совместная жизнь или, наоборот, закончится.

Но ведь такова реальность, да? Мы оба понимали, что каждый день мог стать последним. Самое главное – ценить жизнь и быть благодарным за каждый драгоценный день, который нам дано провести вместе.

За эти пять дней с Мэттом я испытала больше страсти, чем за всю свою жизнь. Его боль была моей болью, но тем сильнее была радость. Мы стали единым целым, и наша близость, наша духовная связь доводила меня до экстаза.

Любовь – самое большое человеческое достижение. Никогда не забывай об этом. Не растрачивай жизнь попусту. Ищи любовь. Испытывай ее. Наслаждайся каждым днем, потому что никогда не знаешь, в какой момент эта приливная волна унесет тебя прочь.

* * *

– А если я решу не делать операцию? – сказал мне Мэтт в один прекрасный день. Мы сидели на берегу озера в студенческом городке и смотрели тренировку институтской команды по спортивной гребле.

– О чем ты? Ты должен лечь на операцию, – опешила я.

Мэтт откинулся на локти и посмотрел на воду.

– Нет. Доктор дал мне выбор. Он сказал, пятьдесят процентов вероятности, что я умру на операционном столе. А если не делать операцию, то я смогу протянуть еще год.

– От полугода до года, – напомнила я ему, потому что важна была каждая минутка.

Мэтт метнул в меня пристальный взгляд:

– До операции всего неделя, и мысль о том, что мне осталось полгода, выглядит не такой уж жуткой, если я буду знать, что смогу провести их с тобой.

– Конечно, мы проведем их вместе, – сказала я. – Как бы там ни было, я никуда не денусь, но мне не кажется, что это правильный выбор. Если сделать операцию, у тебя может вся жизнь быть впереди. Мы должны попытаться.

Мэтт кивнул и запустил в воду маленький камешек.

– Знаю. Я просто думал, что надо это обсудить.

Я медленно пододвинулась ближе и положила руку ему на бедро.

– Наверное, это действительно стоит обсудить. Только не проси меня оставить всякую надежду. Есть все шансы, что в течение месяца твоя опухоль будет удалена, так что вполне можно строить планы на будущее.

На мгновение Мэтт задумался.

– Если это будущее мне будет обеспечено, я сделаю все, что потребуется, чтобы заставить тебя выйти за меня замуж.

Я тихонько хихикнула, и на душе тут же стало так тепло.

– Особых усилий прилагать не придется. Я, не раздумывая, вышла бы за тебя прямо завтра.

Мэтт окинул меня сексуальным взглядом.

– Я думал, ты не готова стать мисс Сьюзи-Домохозяйкой.

– Когда-то да. Сейчас все иначе.

Мэтт осторожно изучал мои глаза.

– Потому что я могу умереть?

– Нет, – твердо ответила я. – Потому что ты со мной. Когда ты вычеркнул меня из своей жизни, все стало каким-то неправильным. А теперь все словно бы встало на места.

Мэтт откинулся на спину и стал рассматривать проплывающие мимо облака. Я тоже легла и посмотрела на небо.

– Да, все действительно встало на свои места, – сказал Мэтт. – Я больше не хочу с тобой разлучаться, Кора. Ты… часть меня.

– И я не хочу разлучаться, именно поэтому стоит пойти на операцию, – сказала я.

Мэтт взял мою ладонь и сжал ее в своей.

– Хорошо.

Но вдруг пальцы его сжались так сильно, что я вскрикнула от боли. И вскочила, потому что Мэтт начал биться в конвульсиях.

– Мэтт! С тобой все в порядке? – закричала я.

Но он не отвечал. Глаза его закатились, и все его тело содрогалось от боли. На мои крики сбежалась толпа людей.

* * *

«Скорая помощь» приехала очень быстро, но всю дорогу в больницу Мэтт не приходил в сознание. Его положили в реанимацию.

Там он пролежал всю ночь. Консилиум врачей совещался, стоит ли отпускать его домой. Кто-то из врачей настаивал на том, что операцию нужно сделать немедленно, но утром Мэтту стало легче, и ему разрешили уехать домой. При условии, что за руль он садиться не будет, потому что была большая вероятность повторного приступа.

Приехавший утром Гордон протянул мне ключи от автомобиля и попросил меня сесть за руль.

Во второй половине дня я отправилась к преподавателям и объяснила ситуацию, сказала, что меня не будет пару недель. Они поддержали меня и заранее снабдили всеми заданиями. И сказали не торопиться.

На следующий день мы с Мэттом уехали в Чикаго.

Родителям я ничего не сказала.

* * *

Тем вечером мы остановились в придорожном мотеле, и я подумала – что скажут родители, если узнают, где я и что собираюсь спать в одной кровати с Мэттом, когда с момента расставания с Питером прошла всего неделя. Только мне лично казалось, что это было в какой-то прошлой жизни.

Я знала, что когда-нибудь придется все им рассказать. Я просто не хотела сейчас говорить об этом или отстаивать то, что решила пожертвовать ради Мэтта всем. Мама с папой никогда бы этого не поняли. И никто бы не понял.

Мэтт принес вещи и поставил сумки у подножия кровати.

– Интересно, может быть, это что-то вроде испытания, – сказал он. Стянул с себя кожаную куртку и бросил на стул. – До сих пор я старался вести себя как джентльмен, и, бог тому судья, ты заслуживаешь такого обращения, но не могу же я спать на полу, Кора. Я хочу быть ближе к тебе.

Я тут же обхватила его обеими руками.

– И я. Никто не знает, что мы здесь. Тут только мы вдвоем. Ты и я. И в мире больше нет никого, кроме нас, так что мы можем жить по собственным правилам.

Мэтт крепко обнял меня, а затем прижался губами к моим. Теперь я чувствовала себя не девочкой, а женщиной. Мэтт был моим помощником, партнером, моей большой любовью, и мне никогда не было так хорошо. У меня не было никаких сомнений, и, когда я расстегнула рубашку и скользнула руками по его теплой мускулистой груди, я хотела лишь отдаться ему целиком и полностью и раствориться в нем без остатка.

Атмосфера становилась все горячее. Я сбросила туфли и стянула свитер. Мэтт сорвал с себя рубашку, уложил меня на кровать и накрыл своим прекрасным телом. Страстно поцеловал меня, обхватил руками мои ягодицы и стал притягивать ближе к себе. Почти грубо. Но боли я не чувствовала.