Вспомнив, что у меня во рту с утра маковой росинки не было, я спустил с цепи эту жуткую тварь — голод. Поскольку до ужина, который еще приготовить надо, ждать было довольно долго, решил заглянуть в таверну при рынке с целью немного перекусить.

В небольшом уютном зале стояло пять столиков. За каждым из четырех могло разместиться шесть человек, за пятым, в углу, только четыре. Народу было немного. За одним столиком обедали парень с девушкой, за другим — четверо хуторян, а за третьим разместились сразу семь человек, по виду охотники. Они, похоже, что-то праздновали, поскольку были уже прилично «нализамшись» и вели себя довольно шумно: кричали тосты, стучали кружками, хохотали и громко рассказывали что-то друг другу, не слушая собеседника. Я было направился к угловому столику, но передо мной вдруг выросла громоздкая бородатая фигура, на полголовы выше меня ростом.

— О-о-о! — радостно взревел незнакомец. — Кто к нам пожаловал! Кто почтил нас своим присутствием! Колобок-колобок, я тебя съем! — И заржал, как лошадь на выданье.

Я отодвинулся от него и на всякий случай построил пассивный доспех. Убивать его я не собирался, поэтому не стал строить активный в надежде, что безуспешность атак достаточно охладит его пыл. Если он вообще нападет. Да и банально ручками своими белыми по ланитам его тугим я нащелкать вполне способен. Охотник не воин — для него должно хватить моих умений в самообороне. Однако делать ничего не пришлось. За меня это сделал другой охотник — постарше. Он врезал мощный подзатыльник любителю колобков и извинился передо мной:

— Простите его, господин. Мал и неразумен он еще.

— Ты чего, батя? — медведем взревел «неразумный дитенок».

— Дубина ты еще, а не охотник! — стал вразумлять его отец. — Энблему на мантии с двух шагов не разглядел, а как зверя брать будешь? Али ждать, как сам подойдет, мол, здравствуй, Фермиол, бери меня тепленьким?

За столом все хором захохотали, а некоторые даже кружками по столешнице застучали от восторга.

— Ну вижу я энблему, и чего?

— А того, дубина! Что лекарь это. К нашему Герболио аж из столицы на практику приехал вместе с девахой-лекаркой. А ты его так привечаешь! — И отец от души врезал еще один подзатыльник косматому сынку.

— Ну будя уже!

— Как мозги на место встанут, так и будя. Сядь и затаись.

Сын сел, а отец, смущенно поглядывая на меня, спросил:

— Не хотите ли к нам в кумпанию за стол наш? Мы вот поохотились удачно, да от нечисти ушли подобру-поздорову. Так теперь празднуем, значит.

Отказываться было неудобно, да и не хотелось обижать хорошего человека. Охотники, быстро договорившись с хозяином таверны, соединили два стола. Таким образом, мы расселись вполне удобно и просторно. Я заказал обед для себя, что-то мясное, маленький бочонок вина и бочонок пива побольше для всех. Охотники сначала бурно возражали, дескать, они пригласили — им и платить, но я настоял. Вроде как хочу отметить свой приезд в их славный городок, который мне очень понравился, и начало практики. Против этого никто возражать не стал, и мы налили по первой.

Я подивился, как быстро в городке узнали о нашем приезде, на что мне ответили в том духе, дескать, наши кареты еще скрипели по тракту, а город уж знал — кто, откуда и к кому. Пока праздновали, я лет на пять наслушался охотничьих рассказов, исполняемых непременно с самым серьезным выражением лица и иной раз с такой артистической достоверностью, что, даже зная досконально — ерунда полнейшая, все равно слушаешь, раскрыв рот, и веришь каждому слову.

Услышал я и про нечисть, от которой они едва ушли. Мне даже в качестве доказательства предъявили шрам, дескать, от когтей тварюги. Единственное, что смутило, — уж очень эта нечисть по описанию была похожа на монстров из моего сна на постоялом дворе. Я насмешливо спросил, а как же тогда эти комарики с шипом поедают жертву, если у них и рта нет? На что отец Фермиола очень серьезно ответил:

— Мне неведомо, чем она это делает, но видел, как такая страсть оленя поедала. Олень лежит, не трепыхается, в глазах такая боль, что и посейчас мне снится, а тварь на нем и как бы проваливается в оленя-то. Вот так-то.

— Что же тогда эти твари все окрест не сожрали? — спросил я.

На это мне сообщили, что твари далеко от ущелья Змей не удаляются. Что-то есть там, без чего им не жить. Они вылазку сделают, поохотятся — и сразу обратно. Да и не часто, как выяснилось, вылезают. Продуманная байка, отметил я. Не придерешься.

Время подошло к вечеру, я тепло распрощался с охотниками, пожелал им удачи и, выпив отвальную, отправился домой готовить ужин.

Мясо со специями, тушенное в овощах, мне вполне удалось. Я угостил вернувшуюся с работы тетушку Матриду, и та пришла в полнейший восторг, заявив, что вкуснее даже повар мэра готовить не умеет, а пробовать его стряпню ей доводилось. Я сообщил, что по возможности буду готовить на двоих, если тетушка Матрида не возражает. Та так обрадовалась, что даже предложила снизить цену за жилье. Но цена и так была невелика, и я отказался.

* * *

— Не бойся исцелять — бойся что-либо изменять, — глядя мне в глаза, нравоучительно сказал все тот же сунец из пещеры. Одет он был так же, как и в лабиринте: на ногах мягкие туфли, на плечах длинный серый халат, на голове круглая серая шапочка. — Ты испугался проявления нового знания в тебе. Напрасно. Ты должен быть готов. Запомни: это не привычные для тебя магические книги. Это знание встраивается в систему твоих знаний, не требуя участия сознания. Ты умеешь доверять своему бессознательному, поэтому смог увидеть лабиринт и получить кристалл. Не бойся себя, и у тебя все получится.

Утром я проснулся бодрым и хорошо отдохнувшим. Слова загадочного собрата из империи Сун я запомнил буквально до интонации. Опять этот сон. Или не сон? Можно сколько угодно гадать, но совет запал мне в душу, и я решил следовать ему.

Около девяти утра я, как и наказал знахарь, стоял в его приемной. Там уже была Кламира. Радостно поздоровалась со мной, спросила, где я был, и, не дожидаясь ответа, рассказала, что устроилась на лучшем постоялом дворе города в комнате, соседней со Свентиной. Та по-прежнему мрачная и неразговорчивая, но уже вроде оттаяла и даже позавтракала без напоминаний, а ушли они представляться командиру отряда еще раньше ее, Кламиры то есть, а еще для меня там тоже занята комната, но я почему-то не пришел, и это всех беспокоит.

Всегда удивлялся, как девушки за полминуты успевают выложить такой ворох сведений, какой мужчины и за два бочонка пива пересказать друг другу не смогут.

Я только успел сказать, что меня по просьбе знахаря приютила его помощница, как к нам спустился сам господин Герболио. Поздоровавшись, он сообщил, что нам предстоит делать и чему учиться. Дела были в основном привычные — перевязки, помощь знахарю при операциях, составление зелий и эликсиров, сбор трав в окрестностях Сербано, дежурство в больнице и… изучение лоперского языка.

— Зачем? — удивился я.