Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Его милости после коронации едва ли доводилось брать в руки оружие, разве что для забавы. Теперь век мира.
– Я считаю, надо быть готовой к любым неожиданностям. Вдруг мне случится остаться без охраны. И что я тогда буду делать?
– Для начала гнать со двора такую охрану, принцесса. Но я понял вашу мысль.
Глориан улыбнулась и неожиданно для себя предложила:
– Не скрестить ли нам клинки, когда будешь здесь в следующий раз? Посмотришь, как держится принцесса с мечом против присягнувшего оружию дружинника.
– Это будет честь для меня.
Ветер переменился, и Глориан уловила исходящий от Вулфа запах дыма и дубленой кожи.
– Что ты будешь делать, вернувшись в Хрот? – спросила она. – Куда вы с отцом отправитесь?
– Думаю, двинемся в Могильники, потом вернемся в Битандун, чтобы в удобстве провести долгую зиму, – сказал он. – Вы часто бываете в Хроте, принцесса?
– С двенадцати лет не бывала. Я по нему скучаю.
– Вы – его законная наследница. Могли бы занять его трон. Простите мое невежество, но я не понимаю, почему вместо вас будет править ваш кузен. Разве королева не может владеть двумя королевствами?
Глориан смахнула волосы со щеки. Он не мог знать, что попал в больное место.
– Моя мать считает, что нет, – сказала она. – Я могла бы стать правящей королевой одной страны и королевой-супругой в другой, как она, но ее милость полагает, что я, каковы бы ни были мои права, должна предпочесть Хроту Инис.
С первого шага по земле Хрота она влюбилась в его вечные снега. И ее мать о том прекрасно знала.
– Жаль, что вам нельзя там чаще бывать. Сочувствую, – сказал мастер Гленн.
– Спасибо.
Едва они подошли к свите, протрубил берестяной рожок.
– Доброго тебе пути, – пожелала Глориан, взглянув ему в лицо, и Вулф низко склонился перед ней. – Береги моего отца.
– Постараюсь, принцесса. – Он откашлялся. – Простите меня. Никогда не был знатоком этикета. Но если мы дружили детьми, не будет ли вам позволительно звать меня Вулфом?
– Вполне позволительно, – отозвалась она так легко, что он сглотнул. – Но мне кажется, рыцарь Вежливости дозволит это лишь в том случае, если ты станешь звать меня Глориан. Ну, прощай, Вулф.
– Прощайте, ваше… – Он сбился и начал заново: – Глориан.
Глориан смотрела на него, когда он подъехал к ее отцу, и проводила взглядом с грохотом ускакавший кортеж. А вернувшись во двор крепости, вдруг покачнулась от захлестнувших душу тяжести и легкости.
Потом она вдруг ударилась о землю, и рот наполнился вкусом металла.
18
ЮгМышь-скакунчик прыгала, виляла по песку, держась вровень с ихневмоном, тоже вилявшим между валунами и каменными шпилями. Когда Нинуру замедлила бег, мышь, вертя хвостом, скрылась за барханом.
Они уже вышли к югу от Веретенных гор на равнину, названную эрсирцами Каменной Рощей. От песка било жаром, далекие горы колебались в мареве. Тунува вытряхнула в рот последние капли воды из меха.
Она могла едва ли не дольше всех удерживать в ладонях кипящий котел, купаться в самой горячей ванне – и все же от излишка тепла в эти раскаленные соком апельсина дни ей приходилось нелегко.
Покинув обитель, они вышли на тропу ихневмонов, проложенную вдоль черного притока Минары. Нинуру с Йедой всю дорогу уверяли, что чуют пропавших ихневмонов, да и не было из чащи другого пути. Тунува держала свои сомнения при себе – ей ничего не оставалось, как довериться их носам.
– Зачем с ними ушла Елени? – брюзгливо осведомилась Эсбар. – Она что, тоже влюблена в того мальчишку?
– Ты же знаешь, она преклоняется перед Сию, – покачала головой Тунува. – Я с самого начала считала неразумным объединять эту пару.
– Да, – согласилась Апая. – Сию надо было дать в напарницы по охоте девушку постарше. Я говорила Сагул, когда ей было еще семь лет.
Она остановила своего косматого ихневмона на выступе, нависшем над глубоким ущельем. Далеко внизу сверкала вода.
– Последний Колодец. Раньше он был больше, – заметила Апая; жара ее будто не задевала, хотя по скулам мраморными потеками разлилась подтаявшая тушь. – Здесь начинается пустыня Беспокойных Грез.
Нинуру запыхтела. Ее мех свалялся от пота.
– Сейчас, моя сладкая, – утешила ее Тунува. – Уже близко.
Дальше до самого горизонта протянулась золотая дымка. Ни одного русла в ней не просматривалось. Как и следовало ожидать, раз они вышли из Пущи в пустыню вечно перебегающих песков.
Подземные воды, пробившись на поверхность, собрались в озерцо. У берега утолял жажду табунчик красных ланей. Учуяв ихневмонов, лани скрылись в облаке пыли. Йеда не удержалась, рванулась следом, не дав Эсбар твердо ступить на землю, и сбила ее на песок.
– Я тебя кормила, неблагодарная. Из рук кормила! – рявкнула Эсбар вслед охотнице.
Тунува, не удержавшись, фыркнула.
– Ох, Мать, как у нее еще силы остались… – Эсбар распустила намотанную на лицо ткань и принялась утирать лоб. – А с другой стороны, я сама не прочь отведать свежего мяса.
Тунува соскользнула на землю:
– Я готова всех баранов загнать в море, лишь бы не жевать больше вяленую баранину.
– А я охотно помогу.
– Если позволите разбавить вашу беседу каплей здравого смысла, – проворчала Апая, не сходя с седла, – берегитесь щелкунов. Они кочуют следом за оленями. Проверю, нет ли поблизости племен нурам.
Проводив родительницу кислым взглядом, Эсбар сбросила с себя одежду:
– Слышала, что она сказала? – Она, отдуваясь, зашла в воду по бедра. – Тебя еще лихорадит?
Тунува, тряхнув головой, распустила волосы.
– Больше прежнего.
– Тогда заходи. В воде прохладней.
Под ноги ложился камыш, в его тени вода казалась совсем черной. Погрузившись целиком, Тунува облегченно вздохнула и перевернулась на спину. Эсбар подплыла поближе.
– До Хармарского прохода их не догнать, – сказала Тунува. – Нам не миновать Ментендона.
Сию с петлей на шее… Сию в колодках, Сию на коленях со связанными за спиной руками…
– Тува, – Эсбар коснулась ее руки, – Сию еще не причастилась магии. Никто не назовет ее ведьмой.
– Будем надеяться.
Они выколотили из одежды песок, постирали и раскинули на солнце сушиться. Пока Эсбар наматывала на пояс и между ног переложенные мхом слои ткани, Тунува развела костер. Мужчины наварили им в дорогу творожного корня, завернули каждый в лист платана, много дней предохранявшего пищу от порчи. Они вскрыли каждая по свертку и поели.
Скоро вернулась присмиревшая Йеда, положила к ногам Эсбар окровавленную оленью ляжку. Когда все набили животы, Эсбар задремала в тени, а ихневмоны вволю напились. К полудню бодрствовала одна Тунува – все отгоняла пробиравшуюся в мысли мрачную тень.
Сию сделала глупость, Сию думала только о себе. И все же, глядя, как ворочается во сне Эсбар, Тунува ощущала в себе привычную нежность и гадала, смотрит ли Сию на своего Анайсо с такой же сладкой болью. Хорошо быть молодой, хорошо в первый раз полюбить.
Им с Эсбар посчастливилось. Больше, чем многим за пределами обители. В тех землях любить – что сеять зерно среди