Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Да, им с Эсбар повезло. А Сию нет.
К закату вернулась Апая.
– Ни следа кочевников, – сказала она. – Жаль.
Тунува покивала.
– Йеда принесла добычу, – указала она.
Апая, подсев к ней, сняла с вертела кусочек поджаренной оленины.
– Как там Королева Королев? – спросила Тунува.
– Богата и весела. Она любит окружать себя… причудами.
– Ты в их числе?
Тунува встретила сердитый взгляд Апаи, пряча улыбку.
– Я в их числе, – признала та. – При дворе никому нет покоя. В прошлом году Дарания предложила покровительство сестрам-тройняшкам, изучавшим механику в Барданте. Якобы они великие изобретательницы. А годом раньше платила румелабарскому алхимику, порадовавшему ее обещанием превратить в золото весь песок пустыни.
– Она верующая?
– Только для виду. Один из ее внуков увлекся инисскими Шестью Добродетелями, другой втрескался в искалинскую принцессу, – с отвращением сообщила Апая.
У Искалина с Югом было в прошлом много общего, но принятие Искаро Вторым Шести Добродетелей принесло ожесточенный раскол. С тех пор Искалин не раз пытался обратить соседей в свою веру – через брак или угрозой силы, в зависимости от того, кто был при власти.
– А еще она привечает последователей той таинственной провидицы, что они зовут Раукатой, – делилась Апая. – Таких трое среди ее дорожной стражи, и с ними даже один из ее братьев.
Тунува заинтересовалась. По Эрсиру не первый век ходили пророчества Раукаты, предвещавшие Гултаге огненную погибель. Но до последних лет ее учение не находило преданных последователей – весь Эрсир исповедовал древнюю веру Дуин.
– Да, суетливая во дворце жизнь. И шумная. – Апая откупорила седельную флягу. – А все же Дарания добрая королева, и я горжусь тем, что охраняю ее. Немало наших сестер берегли полных дур.
– Надеюсь, Сию способна кого-нибудь уберечь.
– Вот в том-то твоя ошибка. – Апая взглянула ей в глаза. – Ты мне всегда нравилась, Тува. Эсбар рядом с тобой сильна, как ни с кем, – но когда речь заходит о Сию ак-Наре, тобой правит давнее горе.
Тунува выдержала ее взгляд:
– Мне оно не кажется давним.
– Знаю. – Апая бросила взгляд на Эсбар. – Знаю, каково носить в себе дитя. Чувствовать шевеление жизни. Случись такое с Эсбар, мне было бы тяжело.
Такое… Даже Апая – Апая, пережившая до рождения Эсбар три выкидыша, уходившая в цель, как стрела, по шейку наконечника, – не могла открыто назвать «такого».
– В Эрсире изменницу замуровали бы в камень и оставили умирать от жажды. В Инисе разорвали бы лошадьми, – сказала Апая. – Ты же знаешь, Тунува, Сию подобное не грозит.
В обители не бывало казней. Ни одной настоятельнице в голову не пришло бы убить собственную дочь.
– Мы вступаем в пустыню Беспокойных Грез, – говорила Апая. – Ты знаешь, почему ее так назвали?
Это знали все. Мужчины передавали множество старинных легенд Юга.
– Печальный король, – ответила, помолчав, Тунува. – Он обезумел от любви к королеве-бабочке. После ее смерти затосковал так, что никто не мог избавить его от печали.
«Тува, прошу тебя, поговори со мной. Впусти меня».
Его царство рушилось. Советники приходили в отчаяние. А однажды ночью король вышел взглянуть, как проходит по небу Косматая звезда. Впервые за много лет он увидел красоту и заплакал.
«Ощутить солнце на щеке, вкус вина на языке. Дышать, не мечтая о смерти».
– Потом он опустил взгляд и узрел за стенами своего дворца королеву-бабочку, манившую его к себе. И он, хоть и помнил, что она умерла, вслед за ней вышел из города в эту пустыню, решившись последний раз обнять любимую. Он не взял воды. Ушел босым. Он твердил себе: «Это только сон. Только сон».
– А это был сон?
– Нет. Пустыня мутила его взгляд. Он умер в песках, и песок поглотил его кости. Взглянув пристальней, он мог бы распознать истину. Но его ослепила любовь.
– Самая древняя из легенд Эрсира, – сказала Апая, – и самая мудрая легенда на свете.
Она улеглась спать и добавила:
– Поразмысли над ней, Тунува.
Несколько дней они держались ближе к Веретенным горам, пока не достигли Хармарского прохода. Дорога пролегала между скалистыми отрогами Дымного хребта и заливом Эдин, открывая путь к Ментендону. Проход стерегли две высокие башни и огромные бронзовые ворота между ними. В последний раз эти двери закрывали, чтобы остановить вторжение Ваттена в Эрсир.
Горы Дымного хребта в сравнении со своими южными родичами выглядели зловещими. Они, как шрам на теле земли, отрезали Ментендон от Искалина тысячефутовой стеной. Их пугающая красота и грозила, и манила к себе.
– Дальше я не пойду. – Апая перебросила Эсбар кошель. – Это на пошлины. Эрсирские монеты на дорогу отсюда, ментские – на обратный путь.
Тунува достала монетку. На одной стороне – колесо клана Ваттен, на другой грубо отчеканенное лицо: Бардольт Храустр, король Хротский, с мечом в руке. Этим самым мечом Мать победила Безымянного, а его образ теперь олицетворял ложь стран Добродетелей.
– Двигайтесь по соляному тракту к северу от Дымного хребта. Он вас доведет до Садирра, – наставляла их Апая. – Остерегайтесь: Дарании сообщали о подземных толчках и прорывах горячего пара.
Тунуве вспомнился кипящий ключ:
– Эсбар, напиши мне поскорее. Расскажи, что сталось с Сию.
– Непременно, – пообещала та родительнице, спрятав кошель в карман.
Тунува повернулась к своему ихневмону, сняла подвешенную на грудь дорожную суму.
– Лучше не ходи, – сказала ей Нинуру. – Ветер пахнет незнакомо.
– Лошадьми? – Тунува почесала ей за ухом. – Боюсь, я к возвращению пропахну ими насквозь.
– Нет. Пахнет деревом, – сказала Нинуру. – Как из-под дерева.
– Долго прощаться некогда. Королева без защиты, – отрывисто проговорила Апая. – Йеда, Нинуру, идите на запах королевской розы, там найдете воду. Ждите у нее своих сестер.
Нинуру толкнула Тунуву носом и тихо отошла. Йеда, облизав Эсбар щеки, двинулась за ней.
– Готова? – спросила Эсбар.
Тунува мотнула головой и побрела в сторону Хармарского прохода.
По песку они подошли к сторожевой башне, где собирали пошлину эрсирские солдаты. За горсть монет им позволили выбрать лошадей.
Тунува много лет не сидела на лошади. Она не сразу привыкла к незнакомому седлу, к медлительности движения. Их спутниками были люди самых разных жизненных путей: купцы, странники, зеркальщики веры Дуин. Навстречу попадались другие, может быть, искавшие теплых мест.
К вечеру они подъехали к дорожной станции между расступившимися восточными утесами. На белом песке между скалами разбили лагерь. За палатками блестел залив Эдин, испещренный рыбацкими лодочками и яркими парусами больших судов. Эсбар отошла раздобыть им ужин, а Тунува обратилась к ментскому торговцу водой.
– Вы говорите на эрсирском? – спросила она. Купец кивнул. – Я ищу двух девушек лет семнадцати и мужчину немногим старше. Женщины, наверное, в зеленых плащах.
– Сбежали из дома? – понимающе покивал торговец. – Через Хармарский проход часто бегут молодые люди, задумавшие повидать мир. Сами вернутся.
– Вы их видели?
– Может быть. Я плохо запоминаю лица, но вчера у меня покупала воду девица в зеленом плаще с застежкой в виде золотого цветка.