– Ты кого-то грохнула?

– Не я, но грохнули. Мы с Костей Ладочниковым нашли подпольный цех. Нам помогал Сергей, но ты его не знаешь, его в убийстве обвиняют, хотя убил не он и деньги тоже не он взял. – Я говорила все быстрее, стараясь убедить его в серьезности информации. – А еще мы нашли папку с формулами и СиДи. Что на диске, я не знаю, а формулы похожи на производство очень хрупкого стекла.

Лицо Андрея резко изменилось, он перестал снисходительно улыбаться.

– Где папка?

– В рюкзаке, на кухне, но там только копии!

– Пойдем. – Андрей поднял портфель с пола. – Хотя таких совпадений не бывает.

Через десять минут, аккуратно положив папочку на столик, Андрей улыбнулся мне как неразумной детсадовке.

– Бывают такие совпадения. У тебя, Настя, талант. Талант по влипанию в ситуации, связанные со смертельной опасностью. Где ты это взяла?

– На своей работе, – честно ответила я.

– Ну-ну… – Андрей взял свой портфель, положил туда папку с копиями и достал телефон. – Алло. Это Степанов. У меня, товарищ полковник, документы интересные оказались. По стеклянному делу. Что? Что? Нет… Источник? – Братец оглядел меня. – В принципе, надежный… А я прямо сейчас приеду. С источником.

Убрав телефон в портфель, он шлепнул меня по коленке. По той самой коленке.

– Обалдел? – Я взвинтилась и зашипела ругательства.

– Извини, забыл о твоей болячке. Поехали, сыщик на выданье. Будешь давать показания в дружеской атмосфере. Только не ври «там» и не преувеличивай.

В известном заведении я отвечала вполне спокойно, зная по фильмам о том, что, задавая одни те же вопросы вразнобой, но по специальной системе, тебя ловят на неточностях и заставляют вспомнить новые детали.

Потом мне стало скучно. Я зевнула, а услышав: «В каких отношениях вы находились с подозреваемым в течение трех суток?», неожиданно для себя успокоилась.

– В дружеских. Еще долго будем разговаривать? А то я засыпаю.

Двое мужчин в штатском переглянулись, поиграли бровями и, видимо, пришли к общему мнению, что вытянуть из меня нужные сведения невозможно по причине моей полной тупости и неосведомленности.

Как только я вернулась в квартиру тети Аллы, позвонил Андрей и сообщил, что машина для выезда в Городок будет в шесть утра. Я, не сомневаясь, ответила, что не только встать, но и приоткрыть глаза так рано не смогу, поэтому пусть компания едет без меня. Андрей понятливо хмыкнул и попрощался.

Я наскоро съела приготовленный тетей Аллой куриный плов и еле дошла до кровати. Небо за окном потемнело, духота сменилась тревожным ветром. Собиралась гроза.

А ведь я могу не возвращаться в Городок. Повлиять на ход событий уже невозможно, зато я смогу залечь спать на двое суток и узнать о том, что произойдет в цирке, через неделю или через год…

А любопытство?

Я больше не собираюсь работать в шапито, но бросить столько друзей, не попрощавшись, неприлично. С кошкой тоже надо что-то решать. Да чего уж врать себе самой: очень хочу увидеть Сигу. Хотя бы раз.

За окном громыхнуло. Дождя еще не было. Но я его не дождалась, заснула. Как там наши в шапито? У них-то гроза должна была начаться гораздо раньше.

Жара добивала Городок пятнадцатые сутки. Билеты на вечернее представление были проданы на двадцать процентов, но даже если придет всего десять человек зрителей, артисты обязаны отработать программу.

В шапито резко пахло брезентом и синтетической клеенкой стен. От жары раскалялась аппаратура, от пота скользили в руках шесты и перши акробатов. Духота одуряюще действовала на всех.

Сергей стоял на площадке перед цирком с садовым шлангом в руках. Прохладная вода текла несильной струей. К шлангу периодически подходили артисты цирка, окатывались водой.

Косолапо пришлепала Матильда, нагло уселась под струю и отказывалась возвращаться в клетку.

Палыч, встав у барьера шапито, напряженно вгляделся в брезентовое небо шатра. С директора лил пот, легкие с трудом справлялись с жарким, спертым воздухом.

Солнце, палящее столько дней с незначительным перерывом на ночь, раскаленным диском пробивающееся сквозь брезент, теперь неожиданно потемнело на несколько секунд, затем еще и еще раз. Палыч выбежал из цирка.

Репетиция на время прекратилась. Все смотрели на небо, превратившееся из пыльно-голубого в грязно-синее. От горизонта надвигалась низкая свинцовая туча. Она несла напряжение и опасность. Палыч крикнул: «Шланги!» – и побежал к запаснику.

Сергей, не сразу понявший причину суеты, с удивлением наблюдал за тем, как Володя спешно отвел Матильду в клетку, как жонглер и акробаты спрятали инвентарь, а пеликаны пытались все сразу забиться в одну клетку.

Палыч и вызванный пожарный разматывали толстенные рукава шлангов, прикрепленные к двойному крану в коллекторном колодце.

– Щас грянет! Щас так грянет! Две недели жары.

Виталик весело смотрел на всех, и ему отвечали теми же самыми нервными репликами. Все суетились и с тревогой оглядывались на темнеющий горизонт.

– Приготовить шланги! – зарокотал пожарный.

– А зачем? Зачем? – негромко спрашивал Сергей, не выпуская тонкого шланга из рук.

Брандспойты ожили от напора воды, и мощные струи мокрой дугой обрушились на натянутый брезент шапито. Вода струилась по скошенным гибким стенам, брезент тяжелел и обвисал, повторяя контуры двух основных стоек.

– Хорошо! Вырубай! – Палычу пришлось кричать, перекрывая гул воды.

– А чего, мы молнии ожидаем? – Сергей, как в детстве, нервничал при начале грозы. – Возгорание?

– Наоборот, ливень с ветром нас может смести с площадки, как раскрытый парашют. – Палыч утирал пот с лица и шеи. – А мокрое шапито будет стоять насмерть, проверено.

И тут грянула гроза. Перед ней кратковременный ураган смел весь мусор, раскидав россыпью по сторонам.

Под обрушившимся ливнем шапито устояло, но ряды в зрительном отсеке смыло к центру арены. В суете забыли открыть бортики тринадцатиметровой арены, и образовался бассейн, в него теперь можно было запускать пеликанов.

Всех сотрудников цирка Палыч мобилизовал на просушку шапито.

Наступившая в Городке свежесть после дождя подстегнула сознательных родителей малолетних детей выйти на прогулку: занятые мамы выгнали на улицу вместе с детьми мужей. Но гулять среди пятиэтажек или в тесном личном садочке частного дома нормальному папе скучно, особенно когда от пустыря за вокзалом доносится преувеличенно веселая музыка.

Папаши, легко выпросив у женушек деньги, направились развлекать детишек в цирк, а заодно посмотреть на полуголых танцовщиц и попить пивка.