Женщинам он заглядывал в глаза и исполнял несколько па цыганского танца. Мужчин дергал за брюки и прижимал руку к сердцу. Иногда он танцевал что-то свое, дикое. Обойдя полвагона, он остановился перед мордатым толстяком. Мне показалось, что мужчина похож на выпущенного из зоны за особо плохое поведение.

Уголовничек начал копаться в нагрудном кармане плотной футболки. Пацан, ожидая его денег, успел собрать с соседствующих растроганных теток по пять рублей. Мужчина показал пацану милицейское удостоверение. Те, кто наблюдал за подростком, повернули головы в его сторону, ожидая продолжения.

Парнишка сначала отошел от милиционера. Когда же поезд стал тормозить перед станцией, смуглый мальчишка подскочил к сидящему милиционеру и отдал ему честь. Половина вагона захохотала. Я тоже. Мальчишка выскочил из вагона. Милиционер покраснел и вышел следом.

В пути я прикидывала – куда ехать? Домой нельзя, там Мила с сыном. Я ей полгода назад разрешила жить у себя вместе с Костей Ладочниковым. Копить на квартиру им еще лет пять, а теперь если заплатит Сергей, то гораздо меньше.

К родителям ехать просто опасно. Запрут или изведут вопросами и переживаниями за мою судьбу. Я их очень люблю, но быть под контролем двадцать семь лет устала.

Я нашла, как мне кажется, оптимальный вариант. Поехала к матери Милы, Алле Валерьевне. Если ее убедить, что мое инкогнито необходимо и выгодно, она будет молчать. То есть молчать по большому счету. В бытовом смысле голос Аллы Валерьевны мог составить конкуренцию отбойному молотку при дорожных работах.

Открыв мне дверь, Алла Валерьевна затянулась вечной сигаретой, сделала жест, чтобы я зашла, закрыла дверь и затушила бычок в одной из двадцати пепельниц, расставленных по квартире.

– Что случилось?

– Ничего особенного. – Я поставила на пол рюкзак, стащила с ног кроссовки. – А где ваш внучек Вовочка?

Стокилограммовая Алла Валерьевна закипала от любопытства.

– В детском садике, где ж еще. Ну?

Отвечать следовало сразу же, мама Милы промедления не терпела.

– Мне нужно побыть в Москве один день, но чтобы родители не знали. Утром уеду. Представляете, что с ними будет, если узнают? Очень кофе хочу.

Алла Валерьевна закурила следующую сигарету.

– Ты, Насть, совсем от жизни оторвалась. Милка с Костей на квартиру копят, я помогаю. У меня получка только через два дня. Какой, на хрен, кофе? Чайком обойдешься, с белым хлебушком.

Я залезла в карман и протянула тете Алле две купюры по тысяче.

– Надеюсь, что вы не проболтаетесь родителям. И еще на кофе надеюсь. С сахаром.

Алла Валерьевна прошла на кухню, я за ней.

– Надейся. – Она взглянула на меня, демонстративно достала из ящика пакет. Со звуком выстрела встряхнула им. – На кофе. Уже иду.

– Теть Алл, а чего про Костю не спрашиваете?

Женщина усмехнулась всем большим телом.

– Знаю уже. К тебе на помощь поехал. – Она с сожалением забычковала начатую сигарету. Лицо ее стало решительным. – Пошла.

За тетей Аллой хлопнула дверь. Больше всего хотелось плюхнуться в широкую кровать, лицом вниз на подушки, и заснуть часов на двадцать. Но не время.

Я набрала рабочий телефон Андрея.

– Привет, братишка. Я в Москве.

Андрей хмыкнул в телефонную трубку.

– Где именно?

Вздрогнув от надвигающего сна, я промямлила:

– Можешь не напрягать своих фээсбэшных телефонистов, я у мамы Милы, моей подруги, Ладочникова невесты.

– Догадался заранее. Говори быстрее, у меня мало времени.

Я потерла слипающиеся глаза.

– Информация шокирующая, Андрюша, по твоему ведомству. Не по телефону, записывай адрес.

Через двадцать минут вернулась Алла Валерьевна. Сев на кухне напротив меня, она поставила у ног пять полных пакетов.

– Жара-то какая, прямо худею. Так ты расскажи, с чего в Москву примчалась? Что случилось?

– Случилось, теть Алл. И есть возможность Косте заработать первый взнос на квартиру.

Тетя Алла поерзала на табуретке.

– Они еще не расписались.

– Господи, тетя Алла, да куда он от Милы денется?

– Это верно. Семья у них будет крепкая. Она ж беременна.

Новость меня и огорошила и порадовала.

– Да вы что? А почему она мне не сказала?

– Не успела. Ты всего три минуты с нею разговаривала. Я, Настя, помимо кофе с сахаром, кефира купила, два килограмма гречки, пряников, пшена и курицу. Остальное для Вовочки оставила. Курить будешь?

Необычное предложение.

– Да когда я курила, тетя Алла? Нет, конечно.

Алла Валерьевна затушила сигарету и тут же засмолила новую.

– Еще сигарет себе легких купила. Ради тебя.

– Спасибо…

Молчание провисло минуты на две.

– Не голодная? – с подозрением спросила тетя Алла.

– Нет.

В очередной раз затянувшись сигаретой, тетя Алла тоскливо взглянула на холодильник.

– Ты лучше сразу скажи, чего делать. Я теряюсь.

Теряется она. Ничего себе! Тетя Алла на моей памяти терялась два раза. Первый раз на свадьбе собственной дочери, когда родственники первого зятя представили ей счет в конце торжества. Второй раз – наутро после того же мероприятия, когда тетя Алла, стараясь особо не повышать голоса, предоставила новым родственникам свои затраты, а они заткнули уши.

Продолжая зачитывать список собственных трат, Алла не могла понять, чего это новоявленные близкие не хотят ее слушать. К ее громкоголосости знакомые привыкли, а она сама трубности своих словоизъявлений не замечала. Новоиспеченные свекровь со свекром, прикрывая уши, во всем согласились с Аллой Валерьевной и быстренько ушли домой. Даже после развода они решили отношений не выяснять.

– Через час брат мой сюда приедет. Теть Алла, надо поговорить.

– Ага. Я тогда пойду Вовочке спортивный костюмчик покупать. Обожаю деньги тратить.

Звонок протрезвонил три раза. Открыв входную дверь, я тут же отскочила назад на два шага. И не зря. Андрей кинул на пол портфель и сразу попытался схватить и обнять меня.

У нас сложные взаимоотношения. Я уважаю Андрея как специалиста, но никаких других положительных эмоций этот карьерист от ФСБ у меня не вызывает. Андрей же считает, что я слегка дура, но при этом очень привлекательна как женщина.

– Андрей, у меня сенсационное сообщение!

Братец затормозил с обниманиями.