Ромео лежал в одиночестве на льду рядом с устьем реки, растянувшись на солнышке. Увидев меня, идущего на лыжах в сотне метров от него, он поднял голову, зевнул и прищурился на солнце, но не встал. «А, всего лишь ты», – должно быть, подумал он и откинулся назад, чтобы продолжить свой дневной сон, прищурив один глаз. Я помедлил, кивнул в знак молчаливой благодарности – и за его привычное безразличие, и за присутствие – и двинулся дальше к леднику.

Наша вторая зима с волком уже подходила к концу. Леденящий душу темный январь уступил место уже удлинявшимся в ожидании скорой весны дням, и все складывалось гораздо лучше, чем большинство из нас смело надеяться. Ну, если быть точным, некоторые проблемы возникали, но они отошли на второй план, как фоновый шум. Казалось, что всеми, включая Ромео, был принят новый стандарт общения крупного, дикого, свободно разгуливающего хищника с людьми и их домашними питомцами – день за днем, неделя за неделей, месяц за месяцем и так далее, – и не в пределах какого-то природного заказника на Аляске, с его обязательным порядком и правилами, а в пригородной зоне, к тому же настолько беспрепятственно, насколько это вообще возможно. Пока что во время тысяч подобных встреч – какие-то проходили на задних дворах или парковках, с отдельными эпизодами сомнительного поведения людей и собак – ни одна из сторон не меняла правил игры. И при этом обошлось без зловещих происшествий – никаких загрызенных домашних животных (или того хуже, как некоторые предрекали) и, на удивление, никаких убитых волков.

Учитывая, что он уже обжился, привык к нам и чувствовал себя в безопасности, как и мы, избавиться от него сейчас было бы проще простого, ведь жизнь его всегда висела на волоске. Большинство жителей Джуно, похоже, легко приняли новый экстравагантный критерий – большой добрый волк прямо за нашей дверью – за норму, новый стандарт. Да и те, кто не разделял данную точку зрения, продолжали проявлять удивительную, даже достойную восхищения снисходительность.

Двадцатилетний местный житель по имени Рик Хитсон гулял как-то в середине марта по Дредж с друзьями и двумя своими собаками, одна из них – двухлетний бигль по кличке Танк. По словам Хитсона, Танк, который был не на поводке, вдруг резко рванул вперед и убежал в лес, учуяв «горячий» след, – можно сказать, нормальное поведение для охотничьей собаки. Хитсон сказал, что он побежал за собакой, зовя его назад. «Но буквально через несколько секунд я услышал рядом низкий рык и потерял из виду Танка, – рассказывал Хитсон репортеру газеты «Джуно Эмпайер». – Спустя несколько секунд я увидел убегающего волка и понял, что в пасти он держит Танка».

Хитсон и его друзья не смогли найти собаку – ни живую, ни мертвую. Он сообщил об инциденте в Департамент рыболовства и охоты, а на следующий день возобновил поиски. Компанию ему составил биолог из департамента Нил Бартен. В соответствии со стандартным протоколом работы на открытой местности, у Бартена был 12-калиберный дробовик с резиновыми пулями, который он нес, закинув за плечо, патроны лежали у него в кармане про запас – на случай, если понадобится завалить набросившегося гризли.

Бартен и Хитсон прочесывали поросшую кустарником местность. Весенний снег затруднял поиски – на жестком насте почти не было видно вчерашних следов. А еще повсюду были старые, размытые оттепелью следы вперемешку со свежими, оставленными волками, собаками, людьми и разными мелкими зверюшками – от зайцев до белок. В отдельных местах под коркой снега стояла вода, и на некоторых болотистых участках лед начал проседать. Несмотря на то что Хитсон был здесь предыдущим днем, Бартен не мог найти четких следов или других признаков, подтверждающих рассказ молодого человека. Они действительно нашли кусочек снега, пропитанного кровью, но совсем небольшой, и сложно было сказать, насколько он свежий, но никаких клоков собачьей шерсти, обломков костей и тем более ошейника.

Рассказ Хитсона также казался не совсем убедительным и довольно расплывчатым в некоторых деталях. И Бартен заметил одну вещь: у Хитсона был охотничий манок, который он случайно достал из кармана. Люди используют такие приспособления лишь с одной целью: имитировать пронзительные крики раненого зайца, чтобы привлечь хищника. «Я спросил, зачем он ему, – рассказывал Бартен, – и он начал что-то мямлить, сказав, что пользовался им только у себя во дворе. И тогда ситуация обрела иной смысл» [36].

Бартен предложил возможный сценарий, в котором Хитсон пытался приманить волка, и это ему удалось. Придя на зов, уже настроившийся на легкую добычу Ромео увидел животное размером с зайца и такого же цвета, носившегося по кустам, и в нем проснулся хищнический инстинкт. В конце концов, эти места, испещренные многочисленными заячьими тропками, были излюбленными охотничьими владениями Ромео. Учитывая все эти обстоятельства и то, что Хитсон не контролировал свою собаку, Бартен счел волка невиновным. Кроме того, у них не было веских доказательств того, что Ромео загрыз этого бигля. Кровь могла быть заячьей, а еще Танк мог стать добычей белоголового орлана. (Словно в подтверждение этой версии, спустя годы после того инцидента и всего через несколько дней после того, как я записал эту историю, моя приятельница, жившая в Джуно, сообщила о том, что орел бросил часть собачьей туши неизвестного происхождения прямо у нее во дворе.)

Хитсон просил Бартена выследить волка и убить его, но биолог отказался. Даже годы спустя Бартен уверен, что поступил правильно в той ситуации. «Я не видел основания для убийства волка, – сказал он. – Это же не то, что он появился накануне, а на следующий день загрыз бигля. У нас перед глазами было очень много примеров мирных отношений волка с собаками» [37]. Последующие прочесывания местности, предпринятые Гарри Робинсоном, тоже ничего не дали. Он тоже обнаружил пропитанный кровью снег, но никаких следов бигля. Правда, были следы, которые могли принадлежать Танку, они вели к тому месту, где лед был хрупким. И в качестве финального косвенного встречного доказательства следует упомянуть о том, что через пару часов после того, как Танк исчез, знакомая Шерри со своей собакой встретили Ромео на северо-западной оконечности озера, и он выглядел так же безобидно.