– Продавец. Он догадался, зачем мы их купили?

На губах у Джейса появляется улыбка.

– Разумеется, ему в голову не пришло, что мы купили презервативы для себя. Уверен, он решил, что это… подарок на новоселье.

Ладно, идиотка так идиотка!

– Или это подарочки для гостей вечеринки, – смеюсь я.

– Или, – Джейс внимательно проверяет счет, – снаряды для дорогущей битвы воздушными шарами.

– Наглядные пособия для валеологии? – Я засовываю ладонь в задний карман джинсов Джейса.

– Или дождевики для… – Джейс осекается.

– Для кукол Барби?

– Для солдатиков, – уточняет Джейс и засовывает свободную руку в задний карман моих джинсов.

Пока мы идем к машине, он игриво подталкивает меня бедрами.

* * *

Тем вечером я чищу зубы под стук дождя по крыше и удивляюсь, как быстро и разительно меняется жизнь. Месяц назад я покупала двадцать пять ненужных мелочей – ватные палочки, жидкость для снятия лака, журнал «Севентин», тушь, лосьон для рук, – чтобы отвлечь внимание кассира от упаковки тампонов, единственного нужного и смущающего меня товара. Сегодня презервативы и почти ничего больше я купила с парнем, вместе с которым собираюсь их использовать.

Нашу покупку Джейс забрал домой, ведь моя мама периодически заглядывает в мой платяной шкаф и раскладывает одежду по цветам. Уверена, она не купится на сказку о снарядах для дорогущей битвы воздушными шарами. Я спросила Джейса, не устроит ли миссис Гарретт подобное и не найдет ли презервативы. Джейс посмотрел на меня в полном замешательстве:

– Сэм, свое белье я стираю самостоятельно.

Прозвища у меня никогда не было. Мама признает только полное имя, Саманта. Чарли порой звал меня Сэмми-Сэм, потому что знал, что это меня бесит. Вот Сэм мне нравится, нравится быть «Сэм Джейса». Звучит здорово! Хотелось бы быть такой девушкой.

Я выплевываю зубную пасту и смотрю на себя в зеркало.

Скоро, очень скоро мы с Джейсом используем эти презервативы. Тогда я буду выглядеть иначе? А чувствовать себя?

Как мы поймем, что время пришло?

Через два дня Тим по моему совету отправляется в мамин предвыборный штаб на собеседование. Сегодня он совершенно не похож на рвавшегося в Нью-Гемпшир за бакарди – на Тиме опрятный костюм цвета хаки и красно-желтый галстук. Тим барабанит пальцами по рулю и курит одну сигарету за другой.

– Ты как себя чувствуешь? – спрашиваю я, показывая, что на четырехстороннем пересечении нужно свернуть налево.

– Дерьмово. – Тим вышвыривает в окно окурок и снова щелкает зажигалкой. – Уже несколько дней ни косячка, ни выпивки. Так долго я не выдерживал лет с одиннадцати. Вот и чувствую себя дерьмово.

– А тебе точно нужна эта работа? Предвыборная кампания – голимое шоу, и я от него не фанатею.

– Фанатею?! – фыркает Тим. – Кто, черт подери, так выражается? Ты разговариваешь, как мой дедушка.

– Ну извини! – Я закатываю глаза. – Новейшим сленгом не владею.

– Не могу сидеть дома с мамой. Я на стенку от нее лезу. А если не докажу, что не живу с пользой для себя и других, ждут меня трудные времена в лагере «Томагавк».

– Ты шутишь! Так называется лагерь, в который тебя хотят отправить родители?

– Вроде того. Может, лагерь «Гильотина» или лагерь «Кастрация»? По-любому, судя по названию, это не место, в котором я выживу. У меня нет желания постигать прелести питания ягодами и кореньями, превращения паутины в компас… чем еще занимаются робинзоны? Такое дерьмо не для меня.

– По-моему, тебе нужно пойти к отцу Джейса. – На следующем повороте я показываю направо. – Он куда спокойнее моей мамы. А еще вечерами ты будешь свободен.

– Саманта, у отца Джейса магазин стройматериалов. А я гаечный ключ от отвертки не отличу. Я не мастер на все руки, как твой парень.

– Чинить там ничего не нужно – только инструменты продавать. Вот это здание. Нам сюда.

Тим тормозит на подъездной аллее предвыборного штаба. Вся лужайка здесь в огромных красно-бело-синих плакатах: «ГРЕЙС РИД: НАШИ ГОРОДА, НАШИ СЕМЬИ, НАШЕ БУДУЩЕЕ». На некоторых фотографиях мама в желтой ветровке пожимает руку рыбаку и другим достойным, героическим людям. На некоторых она в более привычном мне амплуа – в костюме, с высокой прической – общается с другими влиятельными личностями.

Тим выбирается из машины на тротуар, рывком поправляя галстук. У него дрожат руки.

– С тобой все будет хорошо?

– Зачем ты спрашиваешь одно и то же? Ответ мой не изменится. У меня трясучка магнитудой восемь и девять по шкале Рихтера.

– Так не ходи.

– Я должен что-то сделать, не то потеряю остатки ума! – огрызается Тим, потом смотрит на меня и добавляет мягче: – Расслабься, детка! Когда не хватает кайфа, чтобы добиться своего, я здорово изображаю торчка под кайфом.

Я сижу в фойе, листаю журнал «Пипл» и гадаю, сколько продлится собеседование, когда Джейс звонит мне на сотовый:

– Привет, детка!

– И тебе привет! Я до сих пор на собеседовании с Тимом.

– Папа сказал, чтобы вы заехали к нам, когда закончите, если Тим хочет здесь работать. Плюс один парень, служащий его магазина, неровно к тебе дышит.

– Неужели? А тот парень-служащий уже пробегает милю по пляжу в армейских сапогах за четыре минуты?

– Если честно, то нет. Он не справляется. По-моему, последние разы он отвлекался на девушку, которая засекала время.

– Да ну? Тогда ему нужно тренировать концентрацию внимания, согласен?

– Категорически нет! Он вполне доволен тем, на чем сконцентрировано его внимание. Ладно, до встречи.

Я улыбаюсь в телефон, когда Тим, громко топая, возвращается в фойе:

– Вы мерзкая парочка!

– Как ты догадался, что это Джейс?

– Да ладно, Саманта! Из коридора видно, как ты дрожишь.

– Как тебе руководитель маминой кампании? – спрашиваю я, чтобы сменить тему.

– Кто тот навязчивый недомерок? Благодаря этому типу выражение «манерный хлыщ» приобретает новое звучание. Впрочем, место я получил.

Мама выходит из административного отдела, кладет руку Тиму на плечо и крепко его сжимает:

– У нашего Тимоти большое будущее, Саманта. Я так им горжусь! Саманта, тебе нужно больше с ним общаться. Он твердо знает, чего хочет.

Я холодно киваю, а Тим ухмыляется.

– Чем именно ты это заслужил? – спрашиваю я, едва мы оказываемся на улице.

– Черт подери, Саманта, меня выгнали бы из Эллери много лет назад, не научись я заискивать перед сильными мира сего. Прошлой весной я писал доклад о Рейгане. Там, – Тим показал на предвыборный штаб, – я ввернул несколько фраз из Речи о Гиппере.[17] У твоей мамы и коротышки чуть оргазмы не случились…