Свобода? Вместо нее Лиля оказалась в самом настоящем рабстве, отлученная от Интернета и мобильной связи. Деньги? Может быть, их когда-нибудь и заплатят, но пока что она их в глаза не видела и, при всем желании, не смогла бы ими воспользоваться. Любовь? Но можно ли считать любовью привязанность к одному-единственному мужчине, находящемуся рядом? Скорее всего, Лиля искала у Артема не любви, а защиты. Или нет?

Так и не определившись, она отправилась на кухню, где настала ее очередь готовить еду для персонала и больных. На завтрак Артем не явился, зато после обеда она шепотом попросила его задержаться, и он остался, делая вид, что никак не может оторваться от кексов с компотом.

— Что ты хотела мне сказать? — спросил он с непроницаемым лицом.

Лиля обратила внимание, что за ними наблюдает Ольга, и, вытирая стол, тихо произнесла:

— Нам необходимо поговорить. Приходи через час на то место, где плавал, помнишь? У меня будет время до ужина.

— Хорошо, — буркнул он и удалился, сунув руки в карманы расстегнутого бушлата.

Из-за того, что парни носили зеленую или пятнистую одежду, казалось, что дело происходит на войне. Лиля поймала себя на том, что нервно кусает сгиб указательного пальца — привычка, которая за ней прежде не водилась. Не имела она и обыкновения вздрагивать всякий раз, когда к ней обращались. Вечно погруженная в свои мысли, Лиля не замечала, как к ней подходили.

— Ты чего? — спросила Ольга. — Я на призрака похожа?

Толстая и румяная, она больше походила на одну из женщин с полотен Рубенса.

— Задумалась, — сказала Лиля.

— О чем?

— Так, о разном.

— Ты не беременна, случаем?

— Что? Да ну тебя!

— Ох, смотри, Лилька, — погрозила пальцем Ольга. — Если что, то лучше сразу покайся. Дергача твоего вряд ли пожалеют, а тебя, может, и простят по молодости лет. Ребеночек опять же…

— Нет у меня никакого ребеночка! — взвилась Лиля. — Между нами ничего такого не было и нет, понятно? Я себе не враг.

— Ну-ну, — сказала Ольга, явно не веря ни одному ее слову. — Гляди, потом не жалуйся, что тебя не предупреждали.

— Отвяжись!

Отделавшись от навязчивой подруги, Лиля закончила мыть посуду, прибрала в кухне и пошла прогуляться. Ноги сами принесли ее на место свидания. Артем уже был там, бродя под деревьями и бесцельно пиная и разгребая ногами опавшие листья. Пахло грибами. Воздух был серым и дымчатым. Когда Лиля заговорила, изо рта ее вырвался пар.

— Спасибо, что пришел, — сказала она.

— Пока не за что, — откликнулся Артем. — Я вообще не знаю, зачем я здесь.

— Я тебя люблю, — заявила Лиля. — Забери меня отсюда.

— Как? Я тебе что, ангел с крыльями? Супермен? В такой воде и пятнадцати минут не протянешь, сердце остановится. Были бы гидрокостюмы, тогда еще можно было бы попробовать…

— Значит, ты согласен?

Он посмотрел на нее косо, как смотрит птица на зернышко, прежде чем клюнуть.

— Нет у меня гидрокостюмов, — сказал он. — И вертолета нет. И подводной лодки нет.

— Лодка есть, — возразила Лиля.

Он снова посмотрел на нее, но другим взглядом, заинтересованным.

— Она на цепи, — сказал он.

— Есть такие большие клещи, какими железо перекусывают, — сказала она, — я в кино видела. И пилки специальные. И раз лодка на замке, то от него должен быть ключ.

— Да, — согласился он.

— Знаешь у кого? — спросила Лиля.

— У Марата. Он ключ за дверью на гвоздик вешает. Снять не проблема.

— А цепь? Разве с ней ничего нельзя придумать?

— Можно, — сказал Артем. — Я уже придумал.

— Клещи?

— Достаточно будет лома.

— Как это? — удивилась Лиля.

— Очень просто. Цепь крепится к скобе на носу лодки. Она приварена, я видел. Если поддеть ломом, отлетит.

— Тогда неси лом, — попросила она. — Быстрее. Возьмем и поплывем. Я больше не хочу здесь оставаться. Не могу. У меня… — Лиля взялась за голову. — У меня крыша едет. Еще несколько дней здесь, и я сойду с ума.

— Как же ты расстанешься со своей Ингой ненаглядной? — зло поинтересовался Артем.

Она приблизилась к нему вплотную и схватилась за нагрудные карманы его бушлата.

— Артем. Милый. Прошу тебя, не надо об этом. Я люблю только тебя и хочу быть с тобой. Только увези меня отсюда. Поскорее, ладно?

Некоторое время он смотрел ей в глаза, а потом сказал:

— Хорошо, Лиля. Я тебе помогу.

Обрадованная, она не обратила внимания на то, как это было произнесено. Артем пообещал помочь, он не согласился бежать вместе.

Она просто порывисто обхватила его за шею, встала на цыпочки, подтянулась и поцеловала.

— Жди здесь, — велел он, толком не ответив на поцелуй. — Я вернусь. Спрячься и не выходи, пока не услышишь… — Он несколько раз свистнул, показывая, как оповестит о своем приближении. — Если появится кто-то другой, сиди тихо, как мышь.

— Артем! — она опять схватила его за бушлат и встряхнула. — Ты больше меня не любишь? Ты даже на поцелуй не ответил!

— Сейчас не до поцелуев, — отрезал он. — Прячься.

И ушел, ни разу не оглянувшись. Лиля зашагала по склону в нервном возбуждении. Теперь, когда она осталась одна и у нее было время подумать, поведение Артема показалось ей странным, если не сказать обидным. Но не все ли равно сейчас? Объясняться они будут не сейчас и не здесь. Главное, успеть уехать в город, пока на острове не поднимут тревогу. Как только Лиля окажется дома, она будет в полной безопасности. Отец ее в обиду не даст. Нужно будет только разжалобить его как следует и про Артема пока не рассказывать, чтобы не вызвать новый скандал в благородном семействе.

Лиля слегка нахмурилась и подышала на озябшие руки. Прямо над головой назойливо и однотонно покрикивала ворона, издавая не классическое карканье, а звуки, очень напоминающие хрюканье. Лиле стало тревожно. Временами она чувствовала себя странно, как будто покурила «траву» или перебрала спиртного. А вдруг это действует слюна безумного Горюнова? Укус Лиля промыла и обработала, но время все-таки прошло. Совсем немного. Может, ничего страшного? Конечно, ничего страшного. Психические расстройства не передаются от человека к человеку. Стоп! Тогда почему у пациентов первым делом выясняют, не было ли в их роду больных шизофренией? Выходит, это все-таки заболевание, а не что-то еще.

Лиля резко оглянулась, проверяя, не подкрадываются ли к ней со спины. Озеро за камышами лежало совершенно неподвижно, как будто поверхность его была не водная, а зеркальная. Никто не плыл, не шел и не летел. Но беспокойство не проходило.