не видел, — сказала я, — может быть, моя метка вообще не проявится. Может я и не нужна уже никому.

— Нет, это не так, — сказал Чуку, — я не хочу тебя отговаривать, ты хорошая девушка. Алексу ты пришлась по душе и я надеюсь, что ваша близость не разрушит то хрупкое равновесие, которое устоялось между людьми и богами. Но когда они проснутся, ты должна будешь сделать выбор.

Идя к машине, в которой меня ждал мой спаситель, размышляла над словами шамана. Неужели все эти невероятные истории — правда? Знает ли о них Александр? И что теперь делать? Алекс вышел из машины и тепло улыбнулся, затем обошел вымытый Туарег, открыл пассажирскую дверь. Но откуда ни возьмись между нами вырос Гром. Пес оскалился, не давая мне подойти к машине. Что это с ним? Глаза собаки налились кровью.

— Ты чего? — не понял Алекс, — Гром, иди к Чуку.

Волхв попытался схватить его за загривок, но пес вывернулся и чуть не цапнул мужчину за руку. Тот вовремя увернулся и крепкие челюсти сомкнулись в паре сантиметров от запястья. Гром взглянул на меня, затем лег и заскулил.

— Ты чего? Эй, я же вернусь к вечеру, — с улыбкой подошла и попыталась его погладить.

Животное снова жалобно заскулило, еще пуще прежнего. Коснулась его ладонью и потрепала мохнатую голову. Внезапно Гром вскочил и скрылся за воротами. Алекс подошел и обнял меня сзади. В его руках я начала таять, чувствуя полную защищенность. Рядом с ним со мной ничего не случится. Алекс усадил меня в машину, и мы выехали к храму, в котором должна была состояться церемония прощания.

— Что нашло на этого пса? — в задумчивости спросил волхв.

Я коснулась его руки, он тихонько сжал ее длинными пальцами.

— Алекс… это правда, что рассказывал Чуку? — спросила, рассматривая в окно мелькающие деревья, дома, — про Сварога и его ведьму?

— Та история? Да, она реальна. Это тебя беспокоит? — он краем глаза взглянул на меня.

— Да нет, я в такое не верила никогда. Правда, что смертные мужчины конкурировали с богами за сердца ведьм? В современном мире отношение к женщинам поменялось.

— Ведьмы были олицетворением женского начала: духовной силы, мудрости, жертвенности, плодородия. Их почитали, уважали. Они были избраны богами, чтобы помогать людям, нести в мир доброту и любовь. Их в принципе за всю историю было немного, но вклад в людскую жизнь ведьмы вносили большой.

— Сейчас же женщин стараются всячески порочить, — сказала я, — то, что они могут дать, мало кому нужно.

— Мир вообще изменился, — сказал он, — но пока есть мы, волхвы, наследие славянских богов не погибнет. Теперь появилась ты и это очень хороший знак.

— То есть, ты не боишься, что придет прекрасный накачанный бог и уведет меня? — я хихикнула.

Александр улыбнулся, но в его глазах появилась плохо скрываемая печаль.

— Твой бог придет к тебе — это лишь вопрос времени, — сказал он, — но выбор целиком за тобой. Полюбишь его — будешь рядом, а нет — имеешь право отказаться. Помни об этом.

— Но что значит быть рядом с богом, Алекс? Я не до конца понимаю.

— Это значит, что кроме него, у ведьмы не должно быть других мужчин. Этот выбор она делает осознанно. Порой он обращается в человека и навещает свою невесту, а когда ведьма погибает — то попадает в Правь, занимая место рядом с ним.

— И как часто они навещали ведьм?

Алекс не мог сдержать улыбки.

— Кажется, я понимаю к чему ты клонишь, — сказал он, — ответ: редко. Например, Стрибог лишь однажды показался своей ведьме. Это было очень давно, еще до моего рождения.

— Один раз за всю ее жизнь? Вот это точно жертвенность, — воскликнула я, — так стоп, а сколько тебе лет?

— Я уже и не помню, — сказал он уклончиво, — мы скоро приедем. Подожду тебя до конца церемонии, потом сам отвезу на кладбище. Хотя я бы предпочел, чтобы после прощания в храме мы сразу вернулись обратно.

Я посмотрела на своего защитника и, не сдержав эмоций, страстно поцеловала. Он обнял меня за плечи, затем его руки опустились к пояснице, затем ниже. Так, стоп! Отстранилась, смущенно поправляя макияж. Рядом с ним было тепло и уютно, но впереди ждала пугающая реальность.

***

Кто бы знал, как мне не хотелось выходить и покидать так быстро ставшие родными объятия Александра. Нехотя выпрыгнув из машины, я направилась в храм. Внутри снова начала появляться тревога и навязчивый, липкий страх. Неужели, упыри могут быть где-то тут, совсем рядом? Но это же церковь, нежить не может туда зайти, да? Увидев знакомые лица, стало полегче. Подошла к трем сотрудницам моего отдела, которые тихонько что-то обсуждали. Показалось, что они меня даже не узнали.

— Катя? Что с тобой произошло? — спросила самая говорливая Настя, — несмотря на грустный повод выглядишь ты совершенно обновленной. Волосы, глаза. Это линзы такие?

Девушки стали осыпать меня вопросами, на которые отвечала уклончиво и сдержанно. Нужно было поддержать разговор, приходилось кивать и периодически угукать.

— Говорят, что их тела были изуродованы, — сказала Настя, — что полиция нам все врет.

— Ну конечно, никакое это не ДТП. И гробы будут закрыты. Может, конкуренты? Говорят, Елена Игоревна отхватила неплохой контракт на той неделе.

Откуда они столько всего знают? Вот болтушки. Но в груди неприятно заныло, а вдруг их и правда убили? Убили из-за меня? Я попыталась унять подступающую панику. Так, успокойся, посреди бела дня никто тебя не тронет. Стала искать глазами знакомый белый внедорожник, но вспомнила, что волхв должен был поехать по каким-то делам шамана и обещал вернуться минут через сорок. Эх, за эти дни у Чуку так привыкла к ощущению безопасности.

На подъезде к храму образовалась пробка. Я увидела машины с погребальными лентами и венками на капоте. Неужели гробы и правда будут закрыты? Захотелось убежать, спрятаться, забиться куда-нибудь, где никто не сможет меня найти. Неужели их смерть — моя вина? Народу было достаточно много, я даже не ожидала такого ажиотажа. Все вели себя сдержанно, на гроб никто не бросался, машины проехали без проблем. Знакомых лиц было немного, я нигде не могла найти нашего директора. Были девушки из секретариата, часть дирекции и мы. Видимо, основная масса людей приехала со стороны Михаила.

Странно, но тогда я ничего не чувствовала. Да, грустно и неприятно, но раздирающей душу тоски больше нет. Неужели настолько черствая? И почему, находясь среди собственных коллег, чувствую себя чужой? Когда гробы пронесли в храм, прощающиеся расположились чуть поодаль. Родственникам вручили свечи. Девушки все надели