единственным источником, на основании которого можно судить о представлениях ариев о мире, о том, как они понимали взаимодействие человека и среды в самом широком смысле этого слова: биологическом, географическом, социальном и проч. Поскольку РВ является очень большим по объему собранием, которое создавалось на протяжении многих столетий, круг идей должен был постоянно меняться. Можно сказать, что в этом памятнике засвидетельствована не одна система представлений о мире. Есть основная, выраженная более полным вариантом, есть другие, оттесненные на периферию и имеющие более фрагментарную форму. Эти хронологически разные модели (переплетение синхронии и диахронии), функционирующие в пределах одного памятника, в некоторых своих частях противоречащие друг другу, образуют весьма сложный конгломерат, далеко не всегда поддающийся однозначному толкованию.

Основной для РВ является та система воззрений, которая получила название мифопоэтической модели мира[300]. Суть ее сводится к тому, что природа в ней представлена не как результат переработки первичных данных органами чувств, а как результат их вторичной перекодировки с помощью знаковых систем. Это бывают разные семиотические системы, так или иначе связанные между собой и образующие единую универсальную систему.

Основным способом интерпретации мира в этой системе является миф. Как известно из работ К. Леви-Стросса, М. Элиаде и др., мифологическое мышление представляет собой особый тип, хронологически предшествующий историческому и естественнонаучному. В основе этого мышления лежат космологические схемы, с которыми соотносятся все события и явления актуального мира, трактуемые как воспроизведение некоего прецедента, имевшего место “во время оно”. При подобном подходе миф или квазиисторическое предание неразрывно сочетают в себе синхронию и диахронию: рассказ о прошлом, о прецеденте, и трактовку настоящего события. Миф, таким образом, не являясь только сообщением о далеком прошлом, проходит через поколения: от предков к современникам данной эпохи и далее в будущее к их потомкам — понятие преемственности поколений очень важно для этой системы взглядов.

Эта модель мира предполагает тесную связь, изоморфизм макрокосма и микрокосма. Космос и ритуал регулируются одним и тем же законом, и ритуал призван поддерживать порядок не только в человеческом обществе, но и в космосе. Все временные, пространственные и этические ориентиры человека определяются космосом.

Для мифопоэтического сознания характерна выработка системы двоичных различительных признаков, бинарных оппозиций, с помощью которых усваивается окружающая действительность. При этом одно и то же содержание может передаваться средствами разных кодовых систем, что вызывает необходимость установления соотношений между ними и выработки классификаций.

Такова краткая абстрактная характеристика мифопоэтического типа мышления, одним из вариантов которого представлены взгляды на мир ариев РВ.

Модель мира ария РВ ориентирована на космос. С ним все соотносится, и к нему все причастно. Жизнь человека сопряжена с космосом с помощью риты (rtâ-) — закона круговращения вселенной, который универсален. Но для того, чтобы понять, как функционировал этот закон синхронно, нужно прежде всего обратиться к диахронии — к космогоническому мифу, рассказывающему о сотворении вселенной. Этот миф, как замечает Ф.Б.Я. Кёйпер, имеет ключевое значение в РВ потому, что “всякий важный момент жизни рассматривался как повторение этого изначального процесса”[301]. Происхождение мироздания служило прототипом циклически возобновляемого обновления жизни.

Около десятка гимнов РВ, принадлежащих к поздней мандале X, посвящены специально космогонии. Единой версии происхождения вселенной в РВ нет. Есть разные космогонические варианты: сущее возникло из не-сущего (X, 129); космические воды восприняли зародыш, из которого стала развиваться жизнь (X, 121); вселенная родилась из воспламенившегося жара (X, 190); вселенная возникла из тела космического гиганта Пуруши (purusa — букв. “человек”), богами принесенного в жертву и расчлененного (X, 90); космическое жертвоприношение, избражаемое как тканье по утку, натянутому на колышки на небе, дало начало жизни вселенной (X, 130); бог-демиург создает вселенную, например, Вишвакарман (viçvàkarman — “создатель всего”) (X, 81 и 82), Индра и другие великие боги.

Реконструируя исходный вариант космогонического мифа в РВ, Кёйпер выделяет в нем два этапа: существование изначального мира нерасчлененного единства и создание богом Индрой двойственного мира индивидуализированных форм из недифференцированного хаоса. Для первой космогонической стадии характерно существование космогонических вод, которые несли в себе зародыш жизни. Ком земли, поднявшийся со дня, плавал по поверхности вод, не имея опоры. Расширившись, он стал горой, но продолжал еще плавать на воде. Таково было начало земли.

Эта первая стадия, которую, скорее, следует назвать не творением, а описанием мистической самостоятельной эволюции исходной стихии без вмешательства демиурга, не поддается описанию с помощью бинарных оппозиций, поскольку в ней не было дифференцированности. Не было неба и земли, дня и ночи.

Для стиля описания этой доначальной стадии характерно употребление отрицательных суждений и понятий. Например: “Не было не-сущего, и не было сущего тогда. Не было ни воздушного пространства, ни неба над ним” (X, 129, 1а); “Не было ни смерти, ни бессмертия тогда. Не было ни признака дня (или) ночи” (X, 129, 2а-b). Зародыш жизни, или жизненный принцип, обычно описывается с помощью местоимений с расплывчатой референцией: Нечто Одно, То Одно или вопросительным местоимением Кто. Для структуры этих текстов характерны вообще серии вопросов без ответов. Например: “Что было мерой, образцом, что основанием?” (X, 130, 3) — из гимна, в котором космогонический процесс изображен в форме жертвоприношения. По этому принципу построен почти целиком космогонический гимн (X. 121).

Авторы гимнов — риши отдавали себе отчет в ограниченности человеческих знаний относительно начала мироздания, о чем прямо говорится в X, 129, 7:

Откуда это творение появилось:

Может, само возникло, может, нет —

Тот, кто надзирает над этим (миром) на высшем небе,

Только он знает или же не знает.

Кстати, автор одного из космогонических гимнов РВ (X, 72) композиционным приемом показывает неразрешимость этого вопроса, перечисляя разные несводимые версии возникновения вселенной без каких-либо попыток их единой интерпретации.

Вторая стадия сотворения мира связана с появлением Индры, выступающего в роли демиурга. Он убивает змея, лежащего на горе и запрудившего воды. Имя этого змея Вритра (vrtrâ- от корня var- “покрывать”, “замыкать”, “препятствовать”), что значит “препятствие”, “сопротивление”. Как подчеркивает Кёйпер, этот змей олицетворяет собой силу сопротивления изначального холма, пробив который, Индра дает земле твердую опору и одновременно освобождает воды, скованные драконом, и выпускает огонь, заключенный в холме.

Другой космогонический подвиг Индры состоит в том, что он раздвигает небо и землю, которые были слиты, создавая дуальный мир и выступая в роли древа жизни или же опорного столба, поддерживающего небо.

Из всего этого следует, что основные мифы РВ имеют космогоническое прочтение. Число мифов в РВ сравнительно невелико. Два из них: миф об убийстве Вритры