космы были. Ты расчёску носишь, а волосы, кажется, месяц не расчёсывал. Смотреть было страшно…

– Понятно. Так я и знал, – вздохнул водяник.

– Что знал?

– Что ты любишь брать без спросу чужие вещи, – засмеялся он.

– Ладно, я пошла. Пока!

– Завтра придёшь, Босоножка?

– Ещё чего не хватало.

Следующий день Рика посвятила разрешению накопившихся вопросов. Несмотря на то, что узнала она много, и чрезвычайно интересного, картина не прояснялась.

Во-первых, про старицу. Старицей называли озерцо, оставшееся от старого русла реки. Прежде оно напоминало подкову, потом становилось всё меньше и меньше, и, наконец, совсем высохло. Осталась только илистая яма – местные говорили, что на месте самого глубокого омута, где раньше жил огромный сом, который утаскивал под воду людей. Поэтому яму обходили стороной: считалось, что под илом в ней всё ещё лежат кости утопленников.

Луг, в который превратилось озерцо, теперь звали Старицей. Находился он за оврагом, по Рикиным подсчётам, не менее чем в полутора километрах от её дома. Чтобы она полтора километра ползла по колючим зарослям – такого, конечно, быть не могло.

Она сходила на Старицу. Луг и луг. Ив нет. Под обрывом грязная яма, в которой всякий мусор, старые покрышки, кучи пластиковых бутылок. Свалка, одним словом.

Во-вторых, она узнала, что водяник и водяной вроде одно и то же, просто в одних областях зовут так, а в других – эдак.

Но водяной – страшный старый дед с бородой, на жабу похож, и с хвостом рыбьим… Где ему по лесу бегать…

Не сходится.

О ленточке. Дедушка, самый авторитетный из её источников, конечно ко всяким заговорам и прочим суевериям относился скептически, но обронил, что «старые дуры, которые в школе на тройки учились» в байки эти верят. И даже велел не подбирать деньги или мелкие вещицы, найденные на улице, потому что, дескать, «старые дуры» могли на них чего-нибудь нашептать. Рика хотела подробностей, но дед от дальнейших вопросов в этой области уклонился.

Опять ничего.

Придётся самой расспрашивать водяника.

Рика просидела на стволе ивы, наверное, больше часа, но мальчика не было. Она хотела даже его позвать, но не знала, как это сделать – не кричать же: «Водяник, водяник!» Глупо как-то получается. Она даже начала злиться: сам спрашивал, придёт ли она ещё, а теперь болтается где-то.

Лебёшка показалась на краю оврага. Увидела Рику – остановилась, словно засомневавшись, потом стала спускаться. Она несла в руке какой-то узелок.

– Осторожней, тут лучше не сидеть! – уже с берега вместо приветствия крикнула она Рике.

– Его нет, я давно здесь, – крикнула Рика в ответ. – А как ты не боишься сюда ходить?

– А ты?

– Я позавчера была, он мне ничего не сделал, даже просил, чтобы ещё пришла.

– А я – мириться. Гостинцы водяникам принесла. Я бы не пришла, но…

Лебёшка запнулась, как будто дальше должно было прозвучать что-то, чего ей говорить было нельзя.

– Но – что? Бабушка послала?

– Ага, – с облегчением согласилась Лебёшка, в последний момент сохранив свою тайну. – Иди сюда, пожалуйста, а то я боюсь.

– Да ничего не будет, лезь ко мне.

– Нет, мне нельзя, – убеждённо отказалась девочка.

– Почему?

– Потому. Потому… Потому, что я с водяником ещё не помирилась.

Этот довод Рика приняла. Она перешла к Лебёшке на берег и села с нею рядом.

– Слушай, а как водяника зовут?

– Как – зовут? Так все водяником и называют.

– Но имя-то у него есть?

– Нет.

– А если водяников много, как они между собой различаются?

– Не знаю. Никак. Водяник – и всё. А тебе зачем?

– Мы бы нашего позвали. А то сидим тут, ждём, а он, может, вообще не приплывёт…

– Может, – подтвердила Лебёшка. Потом, подумав, сказала: – У водяников имени нету, потому что они – некрещёные.

– Глупости. У меня дедушка некрещёный, а имя и фамилия – всё у него есть.

– Некрещё-оный? – с испугом отодвинулась от неё Лебёшка. – А ты? Тоже?

– Нет, меня, когда маленькая ещё была, в церкви крестили. А дедушку не крестили, потому что в посёлке церкви не было, и тогда нельзя было просто так взять и покреститься, считали, что это – как суеверие, если человек крестик носит. Мне мама рассказывала.

– А…

Лебёшку явно утешило то, что Рика крещёная. Она снова придвинулась к ней:

– А знаешь, почему мне с водяником нужно помириться? – Потому что у меня судьба плохая. Я утонуть могу.

Она ждала, какую реакцию вызовет её признание. Рика понимающе кивнула:

– Да, он мне тоже так сказал.

– Водяник?

– Ага.

– Поэтому я должна всегда с водяниками в мире жить. Знаешь, у меня бабуся заговаривать умеет… У неё заговоры очень сильные – видала, как ленточка крепко держит? – с гордостью вспомнила Лебёшка. – Это бабуся заговорила. Она бы могла одним словом всех водяников из старицы выгнать, тогда бы я совсем не боялась утонуть. Но она не хочет.

– Почему?

– Не знаю. Я сама на неё обижаюсь. Вот, приходиться теперь мириться,– вздохнула девочка.

– Слушай, Лебёшка, а почему у тебя такое имя странное? На лебедя похоже…

– Ага. Настоящее моё-то – Филонилла. Но я Нилкой быть не хочу. В деревне все Лебёшкой зовут, мне нравится.

Марина удивилась настоящему имени новой подруги и тому, что она сказала «в деревне», а не «в посёлке».

– Лебёшка, а как так, что у нашего водяника ни хвоста нет, и вообще, он на обычного человека похож?..

Лебёшка пальцем, зацепив за бретельку майки, притянула Рику к себе:

– Он и есть человек. Только никому не говори! Про него только я да бабуся знаем. Да ты теперь. Бабуся говорит, его в детстве, некрещёным, водяники украли.

– Да? – потрясённо произнесла Рика. Она почему-то легче отнеслась бы к тому, что мальчик из леса не принадлежит к человеческому роду.

– Говорят, если окрестить похищенного, его можно вернуть к людям. Вот мавку можно – если не больше семи лет прошло, как украли.

– Мавку?

– Тьфу, ты что, и про мавок не знаешь?

– Подумаешь, а у тебя и мобильного, небось, нет! – огрызнулась Рика.

-БУ!!!!

Девчонки, только собиравшиеся поссориться, вскочили с визгом. Подкравшийся водяник так обрадовался, что сумел их напугать, что, как заправский акробат, перекувыркнулся через голову одним прыжком.

– Ты! – гневно крикнула Лебёшка.

Водяник захохотал, но весело и беззаботно, и она, сердясь уже для виду, протянула свой узелок:

– На. Это твоим. Давай мириться.

Мальчишка с любопытством и осторожностью принял подарок. Рика и сама бы хотела узнать, что принесла Лебёшка, она нетерпеливо ждала, пока водяник развязывал узелок.

Лебёшкины гостинцы оказались сдобными булочками.

– Можно, я одну съем? – восхищённо