вести себя непринужденно друг с другом, как это делают большинство братьев и сестер.

Я ставлю один стакан виски на кофейный столик перед Крю, а затем отступаю к своему неудобному креслу, выпивая большую часть алкоголя одним глотком.

— Что случилось со Скарлетт? — Спрашиваю я.

Ссора Крю и Скарлетт не является чем-то новым. Но Крю, идущий в бар, а затем появляющаяся здесь, — это что-то новенькое.

Несмотря на тщательное планирование объединения своих империй, мой отец и Хэнсон Эллсворт никогда не думали, что их дети могут полюбить друг друга. Они думали, что очарования денег и власти будет достаточно, чтобы навсегда связать Скарлетт и Крю — они два логичных, целеустремленных человека, которым выгоднее быть в браке, чем не быть. И хотя любовь, возможно, укрепила их брак, это также единственное, что могло его разрушить. Мой отец понимает это, хотя я не уверен, что он сам способен на такие эмоции. Вот почему он не перестал вмешиваться, как только они поженились.

Побывав на свадьбе моего брата, я бы поставил пятизначную сумму на то, что два года спустя он и его жена будут жить в разных домах, пока один или оба будут вести тайные романы. В последний раз, когда я видел их вместе, они выглядели тошнотворно счастливыми.

Крю, наконец, садится и берет в руки напиток. Он несколько секунд изучает янтарную жидкость, но не делает ни глотка. Вместо этого он взбалтывает содержимое, как знаток, наблюдая, как виски растекается по стенкам, а затем стекает по внутренней части стакана.

— Она беременна, — заявляет он, затем выпивает весь напиток одним глотком.

— Поздравляю? — Это звучит скорее как вопрос, чем как празднование, поскольку Крю хмурится вместо того, чтобы сиять. Это звучит лучше, чем то, как он сказал мне, что Скарлетт была беременна в первый раз, но ненамного.

Он кивает один раз, изучая пустой стакан, как будто в нем заключены все секреты жизни.

— Спасибо. Это не было запланировано… снова.

— Я ненавижу звучать как учитель здоровья в средней школе, но есть такая модная штука, как предохранение. Я могу взять банан с кухни, если тебе легче запоминать визуально.

Крю закатывает глаза и со вздохом откидывается назад, едва заметный проблеск улыбки приподнимает его губы.

— Не то чтобы это было каким-то твоим чертовым делом, но в прошлом месяце у Лили был стрептококк1. Скарлетт тоже заболела им.

— Хорошо… — Я понятия не имею, какое отношение острый фарингит имеет к беременности.

Его улыбка становится немного шире в ответ на мое очевидное замешательство.

— Антибиотики снижают эффективность таблеток.

— О. — Я изучаю поникшую позу Крю. — Скарлетт недовольна беременностью?

— Лили едва исполнился год. Дерьмовое время; «Руж» буквально везде, а дистрибуция2 «Хай Кутюр» в прошлом году утроилась. Скарлетт хочет летать по всему миру, проводить ночи напролет в офисе и моделировать свои проекты… И она не может ничего из этого делать, будучи беременной. Нам и так было нелегко совмещать оба наших графика с одним ребенком. Двое детей младше двух лет? — Он проводит рукой по волосам, затем глубоко выдыхает.

Я продолжаю молчать. У меня нет никаких советов, которые я мог бы дать ему на эту тему. Дети — это то, с чем у меня нет опыта или о чем я не задумывался, если не считать абстрактного знания о том, что как старшему ребенку они, вероятно, понадобятся мне, чтобы они могли унаследовать огромное состояние моей семьи.

Крю позаботился об этом за меня. Элизабет Кенсингтон — Лили, как мы ее называем, — в настоящее время является единственной наследницей непостижимой суммы денег. Не только активы Кенсингтонов, но и наследство ее матери, которое с самого начала было огромным и постоянно растет благодаря самоотверженной трудовой этике Скарлетт. В дополнение к владению успешным журналом, Скарлетт открыла свою собственную линию одежды вскоре после того, как она и Крю поженились.

Помимо того, что благодаря этому мой брат оказался на моем диване, я рад слышать, что у Скарлетт и Крю будет еще один ребенок. Мне потребуется больше времени, чтобы успокоиться. Особенно, если этот ребенок — мальчик, поскольку мы живем в сексистском обществе, и мир бизнеса не является исключением.

— Я уверен, что все получится, — говорю я, подчеркивая, насколько ужасно у меня получается давать полезные советы.

Я ни в чем не могу заверить Крю. Я его старший брат, но почти во всех аспектах жизни он намного опережает меня. Он муж и отец, отягощенный ответственностью, над которой смеялось его молодое «я». И это ответственность, которой он хочет, а не его обязательства.

Крю беспокоится о том, как этот ребенок повлияет на Скарлетт. Но он работает в «Кенсингтон Консолидейтед также много, как и я, очень много. Никто из нас не умеет делегировать важные задачи, отчасти для того, чтобы дать понять, что кумовство — не единственная причина, по которой мы занимаем видные должности в компании. Главным образом потому, что, несмотря на все свои недостатки, Артур Кенсингтон проделал замечательную работу по привитию нам обоим твердой трудовой этики, несмотря на огромные привилегии и богатство, которые мы унаследовали. Учитывая размер наших целевых фондов, ни мне, ни Крю не нужно было работать ни одного дня в нашей жизни.

— Да. — Он поднимает пустой стакан. — Не возражаешь, если я угощусь?

На кончике моего языка вертится язвительный ответ о том, что он уже и так много выпил. Но я проглатываю это так же, как и все остальное. Я не думаю, что Крю имеет хоть малейшее представление о том, насколько важна для меня должность генерального директора, и я не хочу, чтобы он это понимал. Кто ее получит, никогда не зависело ни от него, ни от меня.

— Валяй, — это все, что я говорю.

Крю наполняет свой бокал, а затем откидывается на спинку дивана. Его поза — побежденная и измученная. Он попеременно смотрит то на свой телефон, который положил на стеклянный кофейный столик, то в окно на сверкающие городские огни.

Я зеваю. Я проснулся в пять утра, чтобы потренироваться перед тем, как отправиться в офис, и это первый раз, когда мне нечего было делать весь день. Усталость распространяется по моему