Если бы Крю интересовался опционами на акции или хотел обсудить отчеты о расходах, я бы точно знал, как реагировать. Но обсуждение его брака и нового ребенка ставит меня в тупик.

Он заботится о своей семье так, как мне и не снилось. Моя мать умерла, когда мне было 7. Задолго до этого я видел разлад в браке моих родителей. Крю вырос в тех же условиях, что и я, и теперь он часть семьи, которая смеется, обнимается и любит друг друга. Они не претендует на совершенство и из-за этого бесконечно ближе к этому стандарту.

— Разве со вторым ребенком не должно быть легче, чем с первым? — Спрашиваю я, предпринимая еще одну попытку подбодрить его. — Я имею в виду, ты уже делал все это однажды.

Крю смеется, но в этом звуке нет ни капли веселья.

— Ага. Делал все это уже однажды. Ходил в продуктовый магазин в два часа ночи, потому что Скарлетт захотелось клубничного мороженого, а у нас были все виды мороженого, кроме клубничного. Спал на груде платьев, потому что вытащил все из своего шкафа, как только ее одежда перестала подходить. Однажды я неправильно прикрепил туалетную бумагу к держателю, и она плакала двадцать минут. Она никогда не позволит мне забыть, как поздно я приехал в больницу, когда у нее начались роды. А потом еще подгузники, плач, отсутствие сна и вдобавок ко всему этому необходимость заботиться о Лили. Звучит проще?

— Нет. — Звучит ужасно, честно.

Последний раз я видел Лили на Рождество, которое устраивали Скарлетт и Крю. Я присутствовал на вечеринке в их пентхаусе вместе примерно с сорока людьми. Изюминкой было то, что Лили только начала ходить, раскачиваясь в туфлях для малышей и вельветовом платье, сшитом Скарлетт на заказ. Более развитая, чем дети её возраста, судя по разговору шепотом, который я подслушал у башни шампанского, но неудивительно, учитывая, кто ее родители.

Прежде чем я успеваю придумать, что еще сказать, раздается звонок в дверь.

Крю не реагирует на звук. Я встаю, ставлю свой пустой стакан на кофейный столик, прежде чем направиться по коридору к входной двери.

Я удивлен — и испытываю облегчение — увидев свою невестку, стоящую в коридоре.

Мой пентхаус занимает два верхних этажа здания, так что это единственная дверь в этом коридоре. Хотя визиты Крю были редкими, это первый раз, когда Скарлетт была здесь. Я даже удивился, что она знает, где я живу.

— Ты включил меня в список гостей, — заявляет она, засовывая обе руки в карманы пуховика. Скарлетт одета более небрежно, чем я привык ее видеть, в черные леггинсы и зимние ботинки. — Я думала, мне придется подкупать, чтобы пробраться сюда.

— Я возьму что-то от «Руж».

Одна темная бровь поднялась вверх.

— Для…

— А как ты думаешь? — Спрос на одежду Скарлетт печально известен; это то, с чем ее бренд ассоциируется больше всего. Когда женщина узнает мою фамилию, я привык, что первый вопрос, который она задает, — могу ли я исключить ее из списка ожидания Руж.

— У нас все распродано. Тебе придется уложить ее на лопатки каким-нибудь другим способом. — Скарлетт улыбается, но улыбка быстро гаснет. — Крю здесь?

Я отступаю в сторону и наклоняю подбородок фамилию

— Гостиная.

— Спасибо. — Вместо того чтобы зайти внутрь, как я ожидал, Скарлетт тянется влево. Следующее, что я помню, это детская коляска и золотистый ретривер, заполняющие то, что когда-то было чистым, пустым местом.

Хвост Тедди начинает вилять, как только видит меня, узнавая по моей второй, случайной работе няни для домашних животных. Всякий раз, когда они уезжали из города, Скарлетт и Крю просили меня присмотреть за их собакой. Я люблю животных, но, учитывая, что в основном я прихожу домой только поспать, завести одного кажется несправедливым.

Скарлетт вынимает Лили из коляски, пока Тедди обвивается вокруг моих ног, прокрывая мой некогда безупречный костюм золотистой шерстью.

— Она проснулась в лифте, — говорит Скарлетт, протягивая мне свою дочь. Голубые глаза Лили — такие же, как у Крю, — моргают, глядя на меня.

— Скарлетт… — Я бы предпочел, чтобы Крю появился один-одинешенек сто раз, чем это. Тедди — это одно. Но я никогда не оставался за настоящую няню. Я в шоке, что Скарлетт вообще готова доверить мне Лили.

— Пять минут.

Неохотно я беру малыша. Лили извивается в моих руках, затем хватает меня за галстук и дергает. Для годовалого ребенка она ужасно сильная.

— Если она начнет плакать, накорми ее бананом, — говорит мне Скарлетт, затем направляется в гостиную.

— Невероятно, — бормочу я, глядя сверху вниз на свою племянницу.

Она снова дергает меня за галстук.

Я несу Лили на кухню, Тедди плетется за нами. Он подходит прямо к углу, куда я поставила его миску с едой, обнюхивает все вокруг, прежде чем свернуться калачиком на полу. Перекладывая Лили на одно бедро и надеясь, что она не сможет дотянуться до моего галстука под этим углом, я направляюсь в кладовую, перебирая коробки с макаронами и хлопьями в поисках лакомств для собак, которые я купил, когда Тедди гостил здесь в прошлый раз. Наконец найдя их, я беру угощения, прежде чем вернуться на кухню.

Первый этаж пентхауса имеет открытую планировку. Я вижу Скарлетт, сидящую на диване рядом с Крю. Наблюдаю, как она берет его за руку и что-то ему говорит. Крю поворачивается к Скарлетт и отвечает что-то, что заставляет ее наклониться к нему. Он притягивает ее ближе, целует в лоб, и я чувствую себя вуайеристкой в своем собственном доме, свидетелем момента, не предназначенного ни для кого, кроме них двоих.

Тедди радостно жует лакомство, которое я ему бросаю. Лили не перестает ерзать, поэтому я беру банан из миски и сажусь на один из стульев. Я боюсь ее опустить.

— Бнан. — Я смотрю вниз, когда Лили машет маленькой ручкой, пытаясь схватить желтый фрукт.

— Вау, теперь ты умеешь говорить, да?

Ее ответ — невнятная бессмыслица, а затем она запихивает в рот первый кусочек банана. В течение минуты она съедает весь его целиком.