– А рядом лежало несколько медных монет, – закончил за старика купец Рахматулло.

– Откуда ты это, знаешь, приезжий? – спросил чайханщик, шумно дыша.

– Догадался, – спокойно пояснил тот. – Я позавчера был там, где нашли тело Фархунды. Сдаётся мне, что убийца использует медяки в качестве своеобразного утяжелителя, чтобы ему удобнее было превращать платок в удавку… Где это я уже слышал об этом? – силился припомнить Рахматулло.

– Так ты думаешь, все эти смерти дело рук человека, а не джинна и не шайтана?! – удивлённо воззрился на купца торговец Умид.

Рахматулло не удостоил троговца ответом и жестом призвал старика Маджида продолжать свой рассказ:

В убийстве Даниёра обвинили парней из соседней матхалли – якобы погибший юноша смертельно оскорбил их во время драки, и они решили отомстить. Городские стражники схватили нескольких из них, и одного из них забили палками досмерти на рыночной площади по приговору кадия Абдуррахмана. В городе всё затихло, и люди стали уже забывать об этом убийстве… Но не прошло и двух недель после сего, как Бахмал, служанка жены нашего здешнего ростовщика, перса Фируза, ушла в город в пятницу проведать больную тётку, но не вернулась ни на следующий день, ни после… А спустя ещё четыре дня тело Бахмал нашли на пустыре за городом, неподалёку, кстати говоря, от проклятых руин дворца нечестивого шаха Афрасиаба…

– И девушка была задушена? – вновь не удержался купец Рахматулло.

– Верно, бухарец, – без колебаний подтвердил Маджид. – Задушена, как видно, платком, и снова рядом валялись мелкие медные монеты…

– Что же происходит в вашем славном городе, правоверные? – спросил Рахматулло, не поднимая глаз и словно изучая дивный узор на чайной пиале. – Что творится в Самарканде?

Что творится?! – вскричал тут торговец сладостями Умид – Ужас! Вот что творится! И человек не в состоянии совершить такое! Разве ты ещё не понял этого, приезжий! Почтенный Маджид поведал тебе, уважаемый, ещё не обо всех смертях в Самарканде за последнее время! – продолжал говорить он с горечью. – А, торговец тканями Норимон, продававший свой товар, странствуя от дома к дому и стучась в каждые ворота. Вот так и ходил он однажды по дворам наших здешних богачей, да так и не вернулся, и труп его нашли ранним утром прямо на улице, недалеко от его дома! И у человека осталась жена и двое маленьких детей! А, десятилетний сын кузнеца Ботира?! Кузнецова жена отправила мальчёнку утром отнести отцу кумган с чаем и лепёшек… И что же? Кузнец не дождался завтрака из дому, а его жена сына домой! – с какой-то злой усмешкой оскалился Умид. – И этого мало тебе, незнакомец, мало?! Зачем ты всё это выпытываешь из нас?! Зачем рвёшь клещами наши души?!

Тут Умид зашёлся кашлем, будто задыхаясь, и в изнеможении опустился на кошму:

– А теперь ещё и дочка вдовы Адолат… – добавил он в бессилии и отрешённо махнул рукой, едва не опрокинув собственную пиалу с чаем.

Среди мужчин вновь воцарилось молчание. Вскоре его нарушил старый Маджид:

– Мальчишку задушили, а вот торговца Норимона убили несколько иначе – кто-то нанёс ему удар ножом сзади, в то место, где соединяются голова с шеей, – сдержанно пояснил он, избегая тяжёлых взглядов прочих собравшихся.

– Туда, где соединяются голова и шея? – тихо переспросил купец Рахматулло, будто размышляя о чём-то своём.

– Именно так, – ответил Маджид. – Норимон погиб, словно бык у опытного резчика. Тело его как раз осматривал мой знакомый лекарь-табиб, и он говорил мне, что клинок, видимо, был очень тонким, он вошёл глубоко сквозь узкую рану, и крови почти не вытекло…

– Вот как, – задумчиво пробормотал Рахматулло. – Крови почти не вытекло…

Разговор прервался, и купец огляделся по сторонам, заметив, что мужчины стали покидать чайхану. Перым незаметно ушёл студент медресе Шерзод. Вслед за ним, едва не забыв расплатиться, покинул стены чайханы и торговец сластями Умид. Он выщел вон, низко опустив голову и ни на кого не глядя, погружённый в собственные тревожные думы. Наконец, со своей кошмы поднялся и старик Маджид.

– Я думаю, ты не просто так задавал сегодня свои вопросы, купец, – промолвил он на прощание, обращаясь к Рахматулло. – Если ты решил найти убийцу девочки, то да поможет тебе Аллах!

С этими словами Маджид заковылял к дверям, опираясь на палку.

В опустевшей чайхане остались лишь купец Рахматулло и хозяин – Ойбек. Чайханщик не принимал участие в общем разговоре о таинственных смертях в городе, делая вид, будто протирает медные кумганы, но Рахматулло заметил, что хозяин чайханы внимательно прислушивался к словам гостей. Купец тоже направился к выходу, желая уйти.

– Постой, о, мой щердрый гость, – остановил его сзади чуть дрожащий голос Ойбека.

– В чём дело? Разве я мало заплатил тебе, чайханщик? – резко обернулся к нему Рахматулло.

– Нет, уважаемый, ты заплатил мне вполне достаточно, – заблажил в ответ владелец чайханы. – Ты одарил меня золотом, а я могу дать совет, что покажется тебе дороже золота…

– В самом деле? – подивился Рахматулло. – Что же, я слушаю тебя, о, владыка пиал и кумганов.

– В начале, о гость мой, я расскажу тебе одну сказку, – завёл разговор издалека Ойбек. – Где-то далеко, но в наших землях, в мире ислама, может быть, в Хиндустане, а, может быть, в земле Миср ([10]) жил один купец, такой же богатый и щедрый, как и ты, Рахматулло. Но ты ведёшь торговлю, снаряжая караваны по суше, а этот купец возил свои товары по морю. И вот однажды, когда его корабль плыл по Аравийскому морю, рулевой корабля промолвил купцу: « О, господин, мы идём неподалёку от Мекки, может быть, двинемся в её сторону и совершим хадж!» Но купец отмахнулся от слов рулевого и посчитал, что торговые дела для него важнее… И так повторялось несколько раз. Ходил этот купец с товаром на корабле по морю около Мекки, да заглянуть в священный город и поклониться Чёрному камню так и не сподобился. В конце концов, Аллах прогневался на купца, наслал бурю на его корабль, и в бурных морских водах тот пошёл ко дну вместе со всем товаром, а корабельщики и сам неразумный купец нашли свою смерть в пучине…([11])

– Сказка твоя поучительна, о чайханщик, – заметил Рахматулло, изобразив на лице крайнее почтение к собеседнику. – Но, я, бедный раб Аллаха, никак в толк не возьму для чего ты рассказал её мне, о, мой бесценный Ойбек?

– Сказка моя, – блеснул масляными глазками чайханщик, – Сказка моя учит тому, что не следует пренебрегать возвышенными целями ради земных, суетных, не так ли? Вот ты, купец Рахматулло, явился в