Я поворачиваю голову мгновенно. Он стоит за моей спиной и, бросив эту громкую фразу, сразу начинает говорить с каким-то невысоким мужчиной, который, как и сам Марк, появился из ниоткуда.

Эти несколько минут даются мне явно для того, чтобы отдышаться. Я вновь чувствую себя влюбленной: мои щеки пылают, мне хочется сбежать и в то же время остаться. Тут же вспоминаю обо всех своих недостатках и проклинаю себя за то, что надела дурацкие штаны в клетку, в которых моя попа предстает в гигантском масштабе. Надо было их выбросить давно…

* * *

Ну, что сказать, — он красавчик. Даже лучше, чем был. Идеален. Самыми-самыми для нас являются те, кого мы любим. Плохие мальчики притягивают хороших девочек. Хорошие девочки страдают от привлекательности плохих мальчиков. Удивительно — людей очень заботит внешность, но перед чужой красотой мы, словно перед каким-либо уродующим недугом, испытываем некую неловкость, отчужденность. Как я сейчас.

Закончив разговор с незнакомцем, Марк не спешит обратить на меня внимание, что изрядно нервирует меня. Думать о том, что он меня не помнит или не узнает, я не могу.

После того инцидента у холма мы с Марком пересекались лишь изредка и каждый раз случайно. Маринка никогда не приветствовала наши встречи: из вредности, из ревности или еще бог весть из-за чего… Ее брат всегда был со мной добр, сдержан и немного ироничен, с другими — слишком порочен для своего возраста, что делало его для меня еще более привлекательным. Бесчисленные девочки, случайные встречи, любовные интриги и авантюры. Иной раз мне казалось, что ему приятно смущать и шокировать меня, он будто слышит толчки моего сердца, которое каждый раз выдает ему меня со всеми моими чувствами и переживаниями.

И вот сейчас, чтобы отвлечься от своего волнения, я смотрю на Марину и Игоря. На всю их суету. На ее романтичное платье, совсем не сочетающееся со взбалмошной натурой. На ее фотопопытки сделать свою жизнь красивее. И я завидую всему этому. Она может суетиться и бороться, — я же только все время чего-то жду…

Вдруг Марк как-то очень быстро оказывается рядом со мной, наклоняется и протягивает мне чашку кофе. Наши руки задерживаются на ручке чашки, соприкасаются, он отпускает чашку и берет меня за руку. Я напрягаюсь, и Марк, видимо, это замечает, поэтому убирает руку.

— Привет! Ты замерзла, — последние два слова он говорит так, словно обвиняет кого-то, кто здесь специально заморозил меня.

— Вовсе нет, — какая дура. Я отвечаю, словно барышня из позапрошлого века. Влюбленность делает нас неловкими и скучными даже для самих себя. Я ненавижу себя и уже не замечаю ни процесса фотосъемки, ни вкуса кофе.

Марк достает сигареты.

— Не знала, что ты куришь, — я говорю очередную банальность и, понимая это, вжимаюсь в диван еще сильнее.

Он кивает головой и прикуривает.

Ну вот, собственно, и поговорили. Что теперь? Остается изображать, что мне хорошо и одной и что мне никто рядом не нужен. Ненавижу эти минуты, не люблю себя такой. Я лучше, умней, раскрепощеннее, — в своих внутренних монологах и мечтах. Мой любовный опыт скуден — несколько свиданий и пара поцелуев. Все они были неловкими: каждый раз у меня оставалось ощущение, будто я сходила на тренировку перед стартом во взрослую жизнь. Почему, почему, почему?..

Почему я такая? Почему я когда-то решила, что в него влюбилась? Я ведь его совсем не знаю: за все время знакомства я услышала от него только несколько фраз. Наверняка ничего не клеится потому, что я просто боюсь в нем разочароваться. Нет, все проще: это просто знак свыше, что он — не мое. Да, мне восемнадцать, дурацких восемнадцать — нужно просто пережить этот возраст. Отмучиться — и все пройдет. Ну вот. Это даже не смешно — говорить себе такое вместо того, чтобы непринужденно общаться, ходить в кино, узнавать друг друга. В конце концов я решаю уйти, сидеть с ним вот так, как два памятника, становится невыносимо.

— Ты уже уходишь?

— Я могу смотреть на это целый день, но я должна вернуться домой как можно скорее.

«Прозвучало вроде бы неплохо, — думаю я и мысленно выдыхаю. — Наконец сказала хоть что-то толковое».

— И тебе совсем не хочется поиграть во все эти девчачьи штучки, — говорит Марк, кивая в сторону позирующей Маринки. — Погоди…

Я вновь сажусь на диван. Минуты через две он возвращается.

Следующие полчаса все вертится вокруг меня. Мне делают макияж, прическу и фотографируют. Все как мне нужно, в профиль — и даже пару раз анфас. Происходящее очень непривычно. Не могу сказать, что я чувствую себя королевой, но внимание к моей персоне мне нравится. Я получаю свою порцию счастья и красоты, а потом Марк отвозит меня домой. Почти все время мы едем молча, и мне вновь холодно…

Димку я застаю уже спящим. Рядом с ним лежит записка: «Марина, фильм прекрасен».

* * *

Разумеется, сегодня мне нелегко уснуть. Интересно, о чем думаешь ты, когда не можешь уснуть? О проблемах, об одиночестве… О чем думаю я? О тебе. О том, что мы обязательно встретимся, когда на мне будет самое красивое платье на свете. Я — девочка. И мне можно мечтать…

Этот тренинг мог бы быть бесконечным, но в одиннадцать, когда мои мысли, наконец, хоть как-то упорядочились, раздается телефонный звонок. Я смотрю на мобильник с удивлением. Еще никогда она не звонила так поздно. Мои пальцы не сразу попадают на нужную кнопку, я даже успеваю подумать, что сама судьба противится предстоящему разговору. Но Маринка настойчиво продолжает звонить, и вскоре я слышу её взволнованный голос:

— Ты дома?

— Да. А что?

— Одна или с Марком?

— Хм… Что ему делать у меня?

— Что-что… сама знаешь, что! Я видела, как он сегодня смотрел на тебя. Если тебе хочется с ним флиртовать, ради бога, но не позволяй ему большего, потом пожалеешь — вытрет о тебя ноги. Запомни, я предупреждала.

— Да я и не думала ни о чем таком…

— Ну-ну, типа, верю. Ладно. Спи давай, завтра в школу.

Проворочавшись до полуночи, я встаю и включаю компьютер.

Марк. Я старалась не думать о нем с тех пор, как это случилось. Несколько раз я порывалась прочитать о тех событиях все, что можно найти в интернете. Я посвятила много часов просмотру новостных лент и ее фотографий. Долго не могла поверить, что она умерла, что больше нет той, кем хотела стать я сама, — стройной блондинки в придуманной мною шляпе. Ей было всего восемнадцать, как мне сейчас, она была влюблена и надеялась счастливо прожить с любимым долгую жизнь.

Тогда я не сразу узнала, что три недели, которые я «проболела» в компании с Димкой, оказались роковыми для Марка.

«Сын известного режиссера разбился вместе с девушкой!»

«Любовь с папенькиным сынком столкнула в пропасть».

«Трагедия над пропастью — случайность или пиар нового фильма?»

«Как стать знаменитым за счет смерти любимой».