с чарами, девицы? — один видимый глаз посмотрел на Бриэль и снова повернулся ко мне.

— Чары? — я покачала головой. Мне говорили, что в нашей крови была магия со стороны семьи матери. Отец, когда был общительным, рассказывал, что мама была дочерью ведьмы, которая всю жизнь держала ее в башне. Когда отец спас ее и нес, наша бабушка прокляла его, и все богатство нашей когда-то великой семьи пропало, как золото фейри.

Я знала девушек, которые пытались колдовать в полнолуние. Любовные зелья, чары красоты и прочее. Но нам с Бриэль запрещали даже думать о магии. Она уже принесла нашей семье много боли.

— Нет, матушка Улла, — я старалась звучать вежливо. — Тут не было магии.

— Хмф, — ведьма громко чмокнула губой об зуб и скользнула длинными пальцами по посоху. — Не думай, что я не знаю свое дело. Если я говорю, что тут магия, то она тут есть.

Я робко опустила голову.

— Конечно, — не хватало еще оскорбить ведьму. — Я просто имела в виду, что мы с моей сестрой не творили магию. Если простите, нам пора бежать.

— Хмф, — снова фыркнула ведьма, но отошла от калитки, выпуская нас. Бриэль тихо смотрела на нее, широко раскрыв глаза, и ведьма скорчила ей гримасу, заставив ее вздрогнуть. — Идите, — махнула она рукой. — Убирайтесь отсюда.

Я потянула Бриэль за собой. Но мы не успели уйти, матушка Улла рявкнула за нами:

— И остерегайтесь теней!

Дрожь пробежала по моему сердцу. Я замерла и медленно оглянулась. Но ведьма уходила по улице, громко стуча посохом по брусчатке с каждым шагом.

— Вали? Что такое? — Бриэль потянула меня за плащ. — Ты ужасно побледнела.

— Ничего, — я тряхнула головой и быстро улыбнулась сестре. — Идем, нужно спешить.

Я зашагала, почти побежала, волоча сестру за собой. Я не давала себе оглядываться на тени зданий, которые мы проходили. Или искать в тех тенях еще тень, которая была глубже и темнее.

3

Взгляд расплывался, я поднесла шов к лицу, чтобы осмотреть стежки. Почти все были аккуратными и ровными, но последние были чуть длиннее. Клиенты вряд ли заметят, но госпожа Петрен будет проверять и найдет помарку.

Тихо вздохнув, я отмотала нить и прицепила к манжету для сохранности, пока осторожно вытаскивала последние стежки. Ткань была розовой, нежной и деликатной. Но она легко тянулась, и неправильный стежок оставлял некрасивые дыры, если с тканью не работать осторожно. Я склонилась над работой, хмурясь, стараясь не вредить красивой ткани.

— Нормас!

Я подняла голову, вздрогнув от своей фамилии, произнесенной так резко. Госпожа Петрен стояла на пороге мастерской, ее лицо был квадратным, челюсть — строгой, как у генерала. Ее внешность заставила всех швей в комнате сесть прямее, словно они были солдатами.

— Леди Леокан прибыла. Ты нужна в зале.

Я кивнула и отложила работу. Я бы возразила. Как и другие пять швей, работающих у Петрен, у меня была квота швов и отверстий для пуговиц на день. Но госпожа Петрен давно поняла, что я умела видеть покрой, радостно использовала это и часто забирала меня в зал для создания набросков платья и выкроек. Это были настоящие задания швеи, которым меня официально не учили.

Но я была хороша в этом. Я не хвасталась, это был просто факт. Работа тут последние несколько лет только улучшила мои естественные способности.

Госпожа Петрен знала, что мне была нужна эта работа так сильно, что я сделаю все без возражений, все еще выполню свою квоту к концу дня. Порой я оставалась дольше других швей, работала в свете одной свечи.

Тело напряглось, ладони сводило. Я встала со стула и пересекла комнату, огибая других девушек на их местах. Я уже работала четыре часа. Достаточно долго, чтобы одинаковые действия притупили разум, и грубость отца и странность матушки Уллы утром почти забылись. Еще час до перерыва на обед. Может, если я порадую леди Леокан, госпожа Петрен согласится отдать мне половину платы за неделю раньше. Тогда я смогу купить еды для Бриэль… и себя, если на то пошло.

Я прижала ладонь к пустому животу, лишенному многих приемов пищи. Голова немного кружилась, пока я шла за госпожой Петрен в ярко освещенный зал, где леди Леокан стояла на подставке для примерки, уже раздетая до нижнего белья. Она была хрупкой и милой, но ее маленькое тело странно не вязалось с большим беременным животом.

— Валера! — пропела она, когда я вошла. — Вот и ты! О, милая, ты поранилась? — она коснулась своей щеки, ее глаза округлились.

Я смущенно коснулась ноющего места над скулой, ощущая, что кожа опухла. Удар отца точно оставил синяк.

— Была неуклюжей утром, — сказала я, улыбнувшись. — Я в порядке, спасибо, миледи. Как могу помочь?

Леди Леокан было легко встревожить и успокоить, и она ответила на мою улыбку своей сияющей улыбкой и указала на груду золотой вышивки на ближайшей вешалке.

— Я снова выросла, как видишь! Новое платье не налезет. Петрен говорит, что ты можешь спасти ситуацию, и я на это надеюсь, ведь моему любимому Леокану нужно, чтобы я сияла этой ночью, он принимает гостей из Вимборна, и…

Она болтала, почти не дыша. Я кивала, улыбаясь, приняла булавки от Петрен и одной из швей. Не было смысла отвечать. Никто не мог перебить этот поток. Но мне нравилась леди Леокан. Она всегда звала меня по имени, а не Нормас. Это можно было посчитать грубым, но я считала это дружелюбным.

Мы были бы наравне, если бы отец не потерял все деньги…

Я отогнала эту мысль и сосредоточилась на работе, накинула красивое золотое платье на маленькую леди Леокан, живот которой сильно вырос с прошлой примерки. Казалось глупым заказывать сложное и дорогое платье, которое не налезет, пока не родится ребенок. Но леди Леокан не хотела отставать от перемен в моде.

С булавками во рту я стала создавать переднюю часть платья. Плетение тут, заправить там, добавить бежевую мерцающую ткань, и вскоре леди Леокан заворковала от восторга, повернувшись к зеркалу. Я улыбнулась, радуясь результату. Если честно, такие моменты были моими любимыми. Мне нравилось находить решения и стиль даже для самых сложных форм тел. Если бы у меня были деньги, я оплатила бы обучение и стала бы настоящей швеей. И могла бы открыть себе магазин.

Но такая, как я, не могла тратить время на мечты.

— И когда леди