— Мы будем у Брэндона, шеф, — сказал он Ларкину.

— Отлично, ребята, — бросил тот таким тоном, как будто нанего свалилась ответственность, непосильная для шерифа и прокурора. — Я всесделаю как надо, можете не беспокоиться.

Увитая виноградной лозой веранда перед домом Брэндонаслужила прохладным убежищем от пламени ослепительного дня. Зеленая листвасоздавала даже какое-то подобие влажности, давая шерифу и окружному прокурорустоль желанную передышку от сухого жара.

Миссис Брэндон вот уже более тридцати лет делила судьбусвоего мужа: выпас скота, засухи на ранчо, фермерство. Ей редко доводилось житьв изобилии, но частенько приходилось испытывать удары судьбы, когда все,нажитое их тяжелым трудом, исчезало как дым. Но трудности лишь закалили еехарактер. Она научилась философски относиться к жизни и придавать значениетолько тому, что действительно что-то значило. Ее жизненным кредо было —«помогай ближнему». Она умела создавать вокруг себя атмосферу уверенности иустойчивости. Миссис Брэндон могла приготовить обед на большую командуподенщиков, протянуть руку помощи немощному соседу или уложить единственнымвыстрелом с двухсот ярдов бегущего койота.

Младенец проснулся. Селби и Брэндон, покуривая на прохладнойверанде, слышали капризные нотки в голосе ребенка, слабый и бесполезный протестпротив несправедливости окружающего мира. Брэндон подошел к двери:

— Мать, может быть, тебе помочь?

Из кухни донесся голос миссис Брэндон:

— Я управлюсь. Она успокоится, когда я подогрею бутылочку.

— А ты еще не подогрела?

— Я купала девочку. Бедная крохотулька — столько проехать вавтобусе и не ополоснуться. Возвращайся на место и поговори с Дугом. Здесь явсе сделаю сама.

Брэндон вернулся с застенчивой улыбкой на лице:

— Снимай пиджак и отдыхай.

Селби вылез из пиджака, повесил его на спинку стула, закинулноги на балюстраду веранды и закурил.

Спустя некоторое время к ним присоединилась и миссисБрэндон. Она не предпринимала никаких попыток скрыть свой возраст. Большаячасть ее жизни прошла в тяжелом труде, вдали от салонов красоты. Ее образ жизнитребовал мускулатуры, которую не приобретешь, сидя на диете шестидесятилетнихдам, стремящихся сохранить фигуру двадцатилетних. Иногда она сама говорила: «Яем от души, сплю, как бревно, работаю, как лошадь, и наслаждаюсь жизнью».Какая-то часть этой суровой философии, видимо, нашла отражение в чертах ее лица— наблюдательные прохожие на улицах частенько оборачивались ей вслед, когда онашествовала мимо них.

В Мэдисон-Сити было свое избранное общество — кружок,который миссис Брэндон старалась избегать всеми силами. Иногдапредставительницы этого общества, лет на пятнадцать — двадцать моложе миссисБрэндон, изнемогая в бесполезной борьбе с лишними фунтами, говорили, что охотноотказались бы от диеты, если бы у них был такой же здоровый внешний вид, как ужены шерифа.

Селби всегда чувствовал себя великолепно, когда находился вобществе миссис Брэндон. Она заботилась о нем по-матерински и в то же времятактично, чтобы ненароком не сунуть нос в личные дела Дуга.

— Что ты сумела узнать? — спросил шериф у своей жены,которая устроилась в кресле и внимательным, хозяйским взглядом окинула веранду— не надо ли что-нибудь сделать.

— Мать оказалась очень заботливой. Думаю, она советовалась сдоктором о том, как кормить малютку. Формула питания напечатана на машинке,указано также время кормления, есть и другая полезная информация. Я нашла все вмаленькой сумке, включая смену одежды для девочки.

— А что в большой сумке?

— Я пока ее не открывала. Думаю, лучше будет, если мы этосделаем вместе. Дуг пока посидит, покурит.

Шериф ухмыльнулся:

— Миссис Брэндон держит всех холостяков за забором, когдадело идет о женских тайнах.

Он поднялся, тщательно, как человек, проведший много лет вседле, пригасил сигарету и последовал за женой в гостиную. Десять минут спустяон опять появился на веранде и сказал:

— Готовься к сюрпризу, Дуг. Это жена Эзры Гролли, а младенец— его четырехмесячная дочь Руфь.

— Эзры Гролли?! — не удержался от удивленного восклицанияСелби.

— Именно.

— Но каким образом, почему? Как я понял, это красиваяженщина.

— В полном порядке. Там оказалась фотография, на которой онаи Эзра. Ты бы его ни за что не узнал. Приоделся в костюмчик, сорочку и пригалстуке.

— Где они поженились?

— В Сан-Франциско, примерно четырнадцать месяцев тому назад.

— Да, кажется, Эзра исчезал на некоторое время. Правда, я недумал, что у него есть желание и… средства, чтобы жениться… Для этого ему,наверное, пришлось потратить все до последнего цента.

— Наверное, сохранил на память лишь первый заработанныйникель[1], — согласился шериф. — Ладно, пойдем повидаем его. Хорошенько смотриза девочкой, мать.

Миссис Брэндон восприняла это ценное указание, как нечтосовершенно не заслуживающее ответа.

Брэндон поставил машину у входа в больницу графства. Юная,весьма решительная особа в регистратуре холодно объявила, что Эзра Гроллискончался за полчаса до их появления. Он, оказывается, впал в полноебеспамятство вскоре после того, как сумел передать просьбу запереть его хижину.

Брэндон и Селби переглянулись.

— Я известила Гарри Перкинса, коронера.

— Позвольте мне воспользоваться вашим телефоном, — попросилСелби.

Девушка передала ему трубку. Прокурор вначале позвонил ксебе в контору, затем шерифу.

— Я просто проверяю, — сказал он помощнику Брэндона. — Пустькто-нибудь постоянно будет у телефона. Женщина может опять позвонить и сообщитьадрес.

Позвонив Ларкину, прокурор узнал, что патрульные осмотреливсе телефонные будки в городе и не нашли абсолютно ничего. Начальник полициибыл склонен не придавать большого значения этой истории.

— Подумать только, вам приходится нянчиться с ребенком! Внаше время их уже не оставляют у ступеней церкви. Мамаши теперь укладываютдеток спать на автобусных станциях и звонят властям графства. — Он хихикал отрадости, что окружному прокурору пришлось столкнуться с малоприятной ситуацией.

— Да, в ваших словах что-то есть, — был вынужден признатьСелби. — Пожалуйста, держите кого-нибудь постоянно у телефона, чтобы в случаезвонка можно было мгновенно выехать на место.