с Трумой ни черта делать не собирались.

Да они даже не знали ни о чём!

Он себя успокаивал только тем, что и он бы не узнал, если бы Гарри ему прямо не сказал об этом. Вчера Кинур был у Трумы, они долго беседовали и оказалось, что исполнять закон нужно иначе. Это было кощунство, теперь рыцарь обязан был доставить пинающегося убийцу десятерых самостоятельно в зал суда, где будет выноситься решение и его ещё могли оправдать! Где такое видано?

Более того, Трума возмущался, что Кинур, видите ли, должен об этом и так знать.

В башне было темно. Он не зажигал факел, так меньше ломило в висках. Из тьмы в свете двух лун просматривался холодный стол со списком распоряжений, в темноте лежал едва различимый план по штурму АнЭмиваэля, а под ним сводка прихода и расхода за Тёмную ханту — поздновато, но полезно.

Он остался без командира.

Нужно было это объяснить остальным.

Город снизу казался едва живым, лишь одинокие оранжевые огни на тёмно-фиолетовом фоне блестели через холодные стёкла. Да ветер завывал. Но он всегда воет. Он воет вне зависимости, жив город или мёртв.

Виски Кинура болели, будто сквозь них тянулась скоба, и он их массажировал, направив взгляд во тьму винтовой лестницы, которая начинала разгораться магическим светом. Он встал, сжав в руку свиток защиты, пытаясь понять, кто к нему пожаловал. Но через пару секунд всё решилось само — на порог ввалилась запыхавшаяся Радя.

— Ты чего так высоко забрался? — едва переводя дыхание буркнула она. — И почему ты ещё тут, а не под тёплым пушистым одеялом? Я тебя обыскалась, но очень рада видеть, — улыбнулась она и Кинур не мог не улыбнуться в ответ.

— Что привело княгиню в столь поздний час в мою уютную обитель?

— Желание узнать, патрулируешь ли ты вообще территорию, или это так, для проформы обязанность.

Одна бровь Кинура принялась дезертировать к волосам и ему стоило усилий остановить это самовольство на собственном лице.

— Территория неустанно патрулируется, врагов обнаружено не было, — отчеканил он.

— В общем, открывай ворота, достопочтенный граф-гроссмейстер Кинур де Банис, и скажи впредь своим людям на стене смотреть внимательнее.

— А что произошло, могу я поинтересоваться? — всё не унимался Кинур, но чувствовал себя униженным. Мол, не делает он свою работу. Вот кто-кто, а он свою работу выполняет исправно!

— Три дня назад за стенами была драка и сейчас там кучка трупов. Один из них Гарри и он сейчас мёртв.

Обида Кинура перекрылась ликованием, но он скрыл эту эмоцию, лишь коротко кивнул и достал из-за пазуха амулет, отпирающий врата.

Гарри

Никакого больше серебряного шторма, никакого посмертия. Передо мной был мир, полный лжи, любви, разврата, раздражения, гнева, ярости и забвения — мир живых.

Солнце светило ярко, находясь в зените. Если бы я был в теле, я бы ощущал зной. Весь снег давно растаял, прошлой ночью прошёл дождь, земля была сырой, но этого я тоже ощутить мог лишь косвенно и по магическим признакам. Стена Анатора возвышалась нерушимо, ворота стояли закрытыми, сновали туда-сюда стражники, но всё же мне и двум другим парням дали пролежать здесь довольно долго.

— Вот блин, тело подгнило. Что теперь делать?

Мой дух был слаб, в нём почти не осталось магии. Астральное тело, почти невредимое, если не считать мелких повреждений по всем отделам из-за проклятья, прочно уместилось в убитом физическом. К тому же было что-то здесь не то — моё тело не было больше связано со мной серебряной нитью. Она исчезла, её не стало!

Мне что-то подсказывало, что в этот момент я должен был бегать кругами вокруг моего трупа, смешно размахивая руками, но паники не наступило.

Я уселся на край ямы, в которой, в грязи и воде от прошедшего дождя, лежал мой труп, и принялся врачевать. Такой грязный и разлагающийся сосуд мне не нужен. Нужно было привести его в порядок.

Оставаться в виде бесплотного духа было интересно, но с каждым мгновением я чувствовал всё нарастающий дискомфорт. Будто больной зуб, а в нём копошатся иглой. И вот зуб один, вот их уже два, вот с тебя срезали кусочек кожи на спине и втыкают туда иголки. Держать это всё под контролем было возможно, но крайне сложно.

— Тебе повезло, что у тебя в мире нет жнеца, — хохотнул я и задумался, смогу ли я отбиться от жнеца. В голове всплыли заклинания, которые я забыл, попав в этот мир, а теперь принялся вспоминать — сложные чары для подчинения духов и управления загробными мирами. Я отвлёкся, зажёг в руке серебряное пламя, отливающее внутри фиолетовым, из совершенно новых структур, из совершенно нового источника — скорее всего отбился бы.

Диск солнца катился к земле.

Колдовать в таком состоянии было значительно сложнее, нежели с телом. Я ощущал, что почти ничем не могу пользоваться. Словно писать на листке бумаги карандашом без стола — в принципе можно, однако крайне неудобно. Ни тебе привычного диссациатора с накопленными структурами, ни узлов и преобразователей, все чары нужно держать в воздухе и собирать из того, что сейчас под рукой, буквально жонглируя структурами.

Не смотря на это моё астральное тело к вечеру было окончательно очищено от проклятья. С физическим телом было намного сложнее — мозг и череп я восстановил по астральному следу моего тела, однако дыра зияла и в ней по прежнему копошились жуки. От глаз снова ничего не осталось.

Кроме прочего я с трудом мог докричаться до верующих. Среди всех я остался связанным лишь с Кимом, который сейчас с пеной у рта доказывал, что Гарри жив, просто спит. Хороший малый, пусть доказывает. Взрослые упрямые, но ты тоже будь и тебе в итоге поверят. Я рассказал ему, где я, и рассказал, какая помощь мне нужна, но он не понял до конца.

День пролетел незаметно. Жонглирование заклинаниями дело сложное и каждые чары будто бы пили из меня силы, но воспринималось это немного иначе — время просто принялось ускоряться. Я наблюдал за тем, как вроде бы творю с той же скоростью, а солнце на небе перепрыгивает с одного места на другое, словно зловещий огненный шар. В итоге многого я не добился, почистив лишь астральное тело и затянув череп, хотя с телом я бы с такими повреждениями справился бы за пару дней.

Кроме того ощущалось какое-то опустошение, настойчивое желание всё взять и бросить, и бродить по окрестностям, воя на луну. Совсем как при магическом истощении, только