Откровенно.

Тела моего металлом касается случайно.

— Спросить что-то хочешь? — недобро уточняет.

— Да. Хочу. После этой ночи я точно буду свободна?

Рустам улыбнулся. Улыбка его вышла нехорошей и неоднозначной.

Это и насторожило меня.

— Твой брат будет свободен. Это мое слово.

Я прищуриваюсь. Здесь что-то не так. Его ответ меня не устроил.

Но подумать об этом мне не позволили. Басманов схватил меня за локоть, приложил магнитную карту к железной двери и попросил войти первой.

Попросил — мягко сказано. В его случае за просьбой всегда следует приказ.

Становится дурно от мрака, царившего внутри.

А едва загорается свет, как я тут же отшатываюсь назад. Закрываю рот ладонью, чтобы не закричать. И упираюсь в стальную грудь Басманова.

На нас смотрело дуло пистолета. Серого, чужого. Я будто вновь почувствовала его на своих губах. Вспомнила вкус металла и запах пороха.

— Рустам? — мой голос просел.

Я не понимала, почему Рустам молчит. Воздух был пропитан мужским парфюмом. Чужим. Незнакомым. Резким и настойчивым.

— Я тебе этот пистолет вместе с рукой выверну и в одно место обеспечу.

Басманов в ярости. Это хороший признак или нас все-таки убьют?

Мужская рука обхватила меня за талию, в нос ударил более приближенный запах Рустама.

— Ну, извини. Планы твои нарушил, — подал голос незнакомец.

— Ты не планы нарушил. Ты ее напугал. Голову сверну за такое, понял? — рыкнул Рустам.

Я сжалась в ожидании схватки. Но вместо этого незнакомец убрал пистолет, а Рустам быстро пришел в себя. Он как спичка — быстро загорается и также быстро затухает. Такие мужчины страшны в гневе: на эмоциях они способны на все.

Поистине страшны.

— Это мой брат, Полина. Давид. Его бояться не стоит, — шепчет Рустам на ухо.

Это правда. В этой комнате стоит бояться только тебя… дьявол.

Инструктаж со мной не проводили, поэтому я не понимаю, как себя вести. На брата можно смотреть или на него распространяется то же правило, что и со всеми остальными мужчинами?

Боже…

Моя жизнь перевернулась за одну ночь.

Мой брат долгие годы потратил на создание своей весьма крупной корпорации, чтобы в один день в нашу жизнь ворвались Басмановы и все перечеркнули. Теперь я себе не принадлежу, и это страшно.

— Наш отец предложил мне хорошую партию.

Рустам сухо поздоровался с братом. И усадил меня рядом с собой. Оставил слушать мужские разговоры, которые не должны были меня касаться.

— Тебе?

Вопрос Рустама наполнен сомнением.

Давид Басманов расположился в кожаном кресле. Слева от него была двуспальная кровать, напоминающая мне о том, что должно было случиться этой ночью.

— Мне, потому что дочь Шаха — твоя двоюродная сестра. А мне, выходит, сводная.

— Удивлен.

Рустам задумчиво играет перстнем на своем пальце. Тяжелый черный камень переливался под стать его столь же черным глазам.

— У Булата есть дочь? — уточняет дьявол.

— Я сам недавно узнал. Булат нашел ее спустя двадцать лет. Говорят, история темная.

— Расскажи.

Давид выглядел озадаченным. Оказалось, они не родные братья, а сводные, но схожесть между ними все равно была.

Ему чуть меньше, чем Рустаму. Лет на 28 выглядит.

Однако, если Давид воспитывался в семье Басмановых с детства, то определенно впитал все до последнего. Схожесть в характере неродных братьев очевидна.

— Женщину он любил одну. Анной звать. Она забеременела и тогда сбежала от него. Причин может быть много. Дядя наш ведь псих, ты знаешь.

— Согласен, — усмехается Рустам, — но нас с тобой он очень любит, Давид. Выражайся теплее.

— Верно. Но и Эмин его такой же. В общем, Анна в Сибири притаилась, замуж беременной за другого вышла.

— Беременной за другого? — Рустам поморщился.

— Да. А Булату в последнюю встречу она сказала, что аборт сделала.

— Отчаянная. И сделала?

— Нет, — с неприятной улыбкой протягивает Давид, — вот и дочка объявилась. Живая, от любимой женщины.

— Завралась она. Женщина уже не жива, я так понимаю?

Меня охватил ужас. Рустам говорил об этом жестко, равнодушно. Словно Булат должен был убить Анну.

Давид нервно засмеялся.

— Он скорее себя убьет, нежели Анну. Запер ее в своем доме. А девчонку на аукцион выставил, ищет партию подходящую. Наш отец договаривается о союзе. Дианой зовут. Дочь Булата заиметь — приятно. Красивая, вроде.

Давид переводит взгляд на меня. Скользит взглядом откровенным. Обводит фигуру, ощупывает до неприятности. А в реальность возвращает хватка Рустама. Дьявол пальцы до боли сжимает.

— Так бери. Булат отдалился от нас, всяких выродков у себя в городе укрывает. Нам нужен Волгоград и расположение Шаха. В том числе, и его сына. К своим годам Эмин уже достаточную власть заимел.

— Отец тоже так считает. И мне жена не помешает. Да с таким городом в приданное — вообще сказка.

Мне становится неприятно. Они говорят об этой девушке, как о товаре. К товару по имени Диана идет приданное — Волгоград. Действительно, сказка. И в этой жестокой сказке моя жизнь никогда не станет прежней.

Но больше всего меня пугала назойливая мысль.

«Девушкам на ночь» уши закрывают, когда о серьезных вещах говорят. Чтобы лишнего не услышала та, которая утром исчезнет.

А я здесь. Сижу и все слушаю, потому что уйти не могу. Не отпустит дьявол.

Рустам меня сюда привел, рядом с братом посадил, явно важные вещи обсуждают.

С девушками на ночь так не поступают. Или их навечно в клетку золотую запирают, или на утро находят мертвыми.

Я поворачиваю голову, встречаю взгляд Басманова, но прочесть его не могу. Дикий он. Пугает до дрожи.

— О каком приданном ты говоришь? У Булата наследник есть, вот кому Волгоград достанется. Эмин своей силой славится.

— Так разберемся. Договоримся. Эмин на крючке у нашего отца.

— Какой бы ни был крючок, с Эмином воевать плохо, — понимает Рустам.

Он замолкает и начинает думать. Потирает подбородок, телом застыв. Думает, соглашаться на войну или нет.

А меня плохое предчувствие пожирает. Братская война она всегда кровь несет и боль.

Хотя почему я думаю об этом? Мне об учебе надо думать, об экзаменах… о брате.