И всё же, эта девушка. Эта девушка стояла особняком, совершенно другое существо. Что-то хорошее, но сильное; что-то добродетельное, но энергичное. Она пленила меня каждой своей частичкой, а я ещё даже не знал её. Так много нужно было исследовать, так много ещё предстояло открыть для себя.

— Риган, ты мне доверяешь?

Я читал по губам её друга, пока он шептал. Он практически умолял её прислушаться к голосу разума, а я стоял неподвижно, застыв на месте, пока ждал, послушает ли она его.

— Вон, твои братья, — умоляла она его, широко раскрыв глаза.

Я оказался прав, он был родственником других парней. Первая победа из многих других, которые придут с этими людьми.

Вон заметно поморщился, и его лицо исказилось от беспомощности. Как раз в тот момент, когда я подумал, что он нагнётся, чтобы поднять свой пистолет, он прошептал что-то Риган, что я не мог разобрать с такого расстояния.

Долгое мгновение никто из них не двигался. Оружие Риган всё ещё было зажато в её пальцах. Она выглядела неуверенной всего мгновение, прежде чем один из моих людей привлёк их внимание, когда наступил на ветку. Треснувшая ветка громко хрустнула в напряженной тишине, выполнив именно то, что мы планировали. Они оба развернулись в направлении агрессивного звука. Я воспользовался предоставленной мне возможностью. У меня была цель, и три шага вперёд привели меня к ней. Одну руку я обвил вокруг её тонкой талии, и мягко прижал дуло моего пистолета к её виску.

Я бы не стал стрелять в неё, если бы моя собственная жизнь не была в опасности, но мне нужно было немедленно установить свою власть. Она не сопротивлялась мне, не вырывалась, не кричала и даже не дрожала от страха. Она крепко стояла в моих объятиях, отдельное от меня существо, даже когда я отчаянно хотел прижать её тело к своей груди и позволить ей раствориться в моей коже.

Её тело было тёплым и вибрировало жизнью. Её упругие мышцы, напряжённые от тяжёлой жизни, но не прерывающие тонкие изгибы её бёдер, талии и груди, напряглись под моим прикосновением. Она была женственным совершенством: изящество, деликатность и непринуждённость, которые намекали на то, что она точно знала, кто она такая, и ни за что не извинялась. Этот мир, возможно, лишил её доверия и заменил его паранойей, вероятно, высосал её утончённость и вежливость только для того, чтобы заменить их твёрдой волей к выживанию и безжалостной хитростью, развившейся за годы жизни в дороге. Но она казалась элегантной в моих больших, грубых руках, она ощущалась крошечной и уязвимой, прижатой к моему потному высокому телу.

Я посмотрел на неё сверху вниз, на линию её челюсти, изгиб её прекрасной шеи, сладкую полноту её губ и почувствовал, как моё тело напряглось, полностью вытянулось по стойке смирно, проснулось, как будто в первый раз. От неё пахло прохладным утром, дымным деревом и тяжёлой работой, но на ней это было восхитительно и опьяняюще.

На ней был тонкий холщовый рюкзак, набитый твёрдым металлом и предметами в форме ствола пистолета. Я знал, что у неё был небольшой арсенал, но в тот момент я был благодарен за расстояние между нами. Я бы потрудился дотронуться до её полного тела всей своей длиной. Но прошло слишком много времени с тех пор, как я прижимал к себе женщину, чтобы сделать этот шаг сейчас в присутствии других. Когда мы, наконец, соединимся, мы будем одни, и она будет готова, не под дулом пистолета.

Я потерял свою душу по необходимости, а не потому, что мне нравилось быть монстром.

Были определённые границы, которые я бы не переступил, даже с таким подарком, как этот.

Риган напряглась под моей хваткой и повернула голову так, что я увидел лицо, скрытое за этими сочными тёмными волосами. Без страха или оговорок она вызывающе вздёрнула подбородок и сказала своему другу:

— Я же говорила тебе, что лес это ужасная идея!

Я почувствовал, как мои губы сложились в ещё одну нехарактерную для меня улыбку, и чуть не усмехнулся её упрямству. Даже несмотря на то, что я находил её сообразительность и упрямое бесстрашие забавными, мне пришлось с ней не согласиться. Лес был отличной идеей.

По крайней мере, на мой взгляд.

ГЛАВА 2

— Сукин сын, — прошипела она своё проклятие.

Я мог только предположить, что она поняла, насколько неизбежным было её затруднительное положение теперь, когда мой пистолет прижимался к её гладкой коже.

И всё же грубый язык был мне не приятен. Эта девушка, с её девственностью и красотой, не должна ругаться. Это была архаичная мысль, совершенно устаревшая, особенно в этом уродливом мире, в котором не было ничего нравственного или цивилизованного. Но я ничего не мог с собой поделать, я ожидал от неё большего.

— Вместо того чтобы говорить о моей матери, почему бы тебе не подчиниться приказу? — я говорил твёрдо, но тихо у её виска.

Я позволил себе удовольствие прикоснуться губами к её коже. Я позволил себе на мгновение впитать её, попробовать на вкус, вдохнуть её. Она ещё больше напряглась рядом со мной, поэтому я изо всех сил оторвал от неё губы и терпеливо ждал, когда она подчинится.

Когда она не сразу подчинилась, Я крепче стянул руку вокруг её талии, удерживая её ещё сильнее, чтобы она могла почувствовать силу моего тела, сопоставимую с её хрупкостью. Её друг обернулся, вытаскивая пистолет из-за спины. Он бросился вперёд с намерением защитить её, но он ещё не усвоил самый важный урок этого дня. Она больше не принадлежала ему.

Она была моей.

Вон приготовил своё оружие к стрельбе с впечатляющей скоростью, неумолимый ствол повернулся ко мне менее чем за три секунды. На мгновение я задумался, не недооценил ли я мастерство этого незнакомца. Не то, чтобы это принесло бы ему сейчас какую-то пользу, но он мог бы стать ценным активом в нашем будущем.

Если он научится выполнять приказы.

Если он научится подчиняться моей власти.

По сигналу Крид и Остин вышли из своих укрытий и направили своё не менее опасное огнестрельное оружие в затылок Вона. Он почувствовал угрозу своей жизни ещё до того, как было произнесено хоть слово, его плечи напряглись от беспокойства. Мои парни не промахнутся, и они не будут колебаться. Я был уверен, что Вон инстинктивно знал эти важные сведения.

Риган покачала головой, и я почувствовал, как её решимость изменилась. Она не позволит, чтобы её друг пострадал за её счёт. Либо она