была чрезвычайно лояльна, либо могла видеть бесполезность борьбы с нами, и то, и другое было ценным преимуществом, которое можно было добавить в колонку плюсов этой девушки. Она сделала глубокий вдох, и я почувствовал, как её лёгкие расширились под сталью моего предплечья. Небольшое движение прижало наши тела ближе друг к другу, и я вдохнул вместе с ней, позволяя ей околдовать меня каким-то заклинанием, наполнить мою грудь, обвиться вокруг меня, пока не остались только мы и ничего больше.

Я должен был бы ужаснуться своей мгновенной реакции на неё, тому, как она, казалось, так быстро завладела моими мыслями и контролем. Но я был оппортунистом, я должен был быть на волне глобального разрушения, в котором мы выжили, и она была моей возможностью, моей неожиданной удачей. Позволить чему-то подобному пройти мимо меня было бы глупо.

Поэтому я воспользовался этим шансом, зная, что выигрыш будет большим. И если бы я не заявил на неё права, это сделал бы кто-то другой.

Предохранитель её пистолета встал на место, и она выронила оружие. Её руки опустились по бокам, там же и зависли пустые и неуверенные. Её плечи тут же поникли. Я чувствовал, как беззащитность окутывает её тело, словно саван.

Укол вины в животе удивил меня. Но я поставил себя на её место и, ни секунды не колеблясь, понял, что возненавижу бессилие без оружия. С пистолетом у моей головы и опасностью вокруг меня, я был бы так же подавлен. Я в замешательстве посмотрел на неё сверху вниз. Я редко испытывал угрызения совести, если вообще испытывал. И никогда не знал сочувствия.

Меня охватила нерешительность. Я не должен был чувствовать ничего, кроме триумфа. Я не только получил то, что хотел, но и обошлось без жертв, и всё прошло гладко в соответствии с планом. Кроме того, эта девушка легко может причинить мне вред или даже убить меня. И я хотел успокоить её? Сделать её счастливой?

Я хотел. Я мог бы признаться в этом самому себе.

Я хотел сделать всё, чтобы стереть её разочарование и неудачу, даже за счёт моей собственной безопасности. Чужеродные чувства скрутились у меня в животе. Я знал, что должен был сделать, что мне нужно было сделать, но я не мог остановить агрессивные чувства сочувствия и беспокойства.

Я поднял глаза как раз вовремя, чтобы заметить, что её друг внимательно наблюдает за мной. Он не был сбит с толку, во всяком случае, выражение его лица стало ещё более решительным. Неужели мои мысли были такими прозрачными? Он выглядел так, словно был готов без раздумий меня убить.

Я воспринял его позу и напряжённое тело как угрозу. Он мог нажать на курок раньше, чем Крид или Остин успеют его прикончить. Станет ли он рисковать собственной жизнью, чтобы спасти её? Насколько они были близки? Были ли эти чувства взаимными?

Белый, горячий гнев развернулся во мне, и я только что решил дать сигнал Криду покончить с этим, когда Риган заговорила снова. Её хриплый голос пронёсся по моему телу, как успокоительное, и я сразу расслабился.

— Я доверяю тебе, — сказала она ему.

Следом пришла ревность, когда Вон остановился и заставил своё тело расслабиться. Он разоружил свой пистолет и позволил ему безвольно повиснуть на пальце, пока я решал, собираюсь ли я всё ещё убивать его. «Она доверяла ему только потому, что знала его», — сказал я себе. Она бы также доверилась и мне.

Скоро она научится доверять мне.

Ещё до того, как закончится день.

И это обрело для меня особую важность. Она могла мгновенно увлечься мной или нет, она могла чувствовать себя в безопасности рядом со мной или нет. Но самым важным было то, что она доверится мне. Как только я заслужу её веру и убеждённость, остальное придёт само собой.

— Вот хорошая девочка, — прошептал я ей на ухо, прижимая её к себе.

Крид и Остин позаботились о её друге, и я снова чуть не вздрогнул, когда муки вины охватили меня во второй раз. Я знал, что мне тоже придётся надеть на неё наручники, но мне была ненавистна мысль о том, чтобы заставить её испытывать дискомфорт. Не говоря уже о том, что физическое сдерживание её, без сомнения, подтолкнёт мои усилия заслужить её доверие ко мне… на несколько шагов назад.

Наконец, я убедил своё заколдованное тело отстраниться от неё. Отступая, я подхватил её маленький рюкзак и легко снял его с её плеч. Я позволил своим пальцам пробежаться по её позвоночнику, задержаться на пояснице и представить, что ждёт меня под её тонкой футболкой. Гладкая, горячая кожа… тело, которое будет соответствовать моему, наполнит мои руки и сотрёт боль и сожаление, накопившиеся за последние два года… тело, которое перенесёт меня на другой план существования, спасёт меня от моей мрачной реальности и принесёт мне спасение…

— Тронь меня ещё раз, и я убью тебя, — пообещала она.

И она была абсолютно серьёзна.

Наверное, лучше мне послушать. В конце концов, доверие было моей конечной целью.

Тем не менее, я не мог остановить весёлый смешок, который пророкотал в моей груди. Сколько времени прошло с тех пор, как я над чем-то смеялся, с тех пор, как я находил что-то действительно забавным?

Слишком много.

Её мышцы снова напряглись, но на этот раз всё было по-другому. Она была неподвижна в моих объятиях, пока мои пальцы касались её кожи, но не страх сковал её тело. Это новое напряжение родилось из желания что-нибудь ударить. Она не съёжилась от страха передо мной, она хотела бороться со мной.

Я засунул пистолет за пояс брюк и бросил тяжёлый рюкзаку Криду, пока Остин заканчивал задержание Вона. Я ухмыльнулся ей в спину, стараясь не выдать своего веселья, чтобы снова не вызвать её гнев. Маленький фейерверк. Однако я не мог отнестись к её предупреждению серьёзно, поэтому я потянулся к её свободным рукам и осторожно завёл их за спину. Я согнул их под прямым углом, пока она не покорилась. Как только наручники были защёлкнуты, она начала натягивать их, как будто не верила, что я действительно заточил её. Она до крови натрёт запястья, если продолжит в том же духе.

— Иди, — просто сказал я ей.

Она не пошевелилась, как и её друг. Я положил руки ей на плечи, наслаждаясь тем, как мои длинные пальцы и широкие ладони укрывали её нежные плечи. Я позволил своему теплу проникнуть ей под кожу и напомнить ей о моей силе