Человек на платформе был военным, по крайней мере, этоНоррек мог о нём сказать, хотя от одежды мертвеца остались лишь жалкие лоскуты.Кожаные сапоги отличной выделки со свисающими из них обрывками штанов. То, чтораньше было шёлковой рубахой, едва виднелось из-под внушительного нагрудника,криво лежащего на грудной клетке скелета. Под костяной решёткой чернели кускикоролевской мантии, покрывающей большую половину помоста. Боевые перчатки иизогнутые наручи, скреплённые ремешками, создавали впечатление, что под ними досих пор прячутся мускулистые руки; другие, перекрывающие друг друга, железкиоказывали ту же услугу несуществующим плечам. Щитки поножей добились меньшегоуспеха — они лежали косо, вперемешку с костями, словно что-то потревожило их.

— Видишь? — спросил Фаузтин.

Норрек, не слишком уверенный, что именно маг имеет в виду,неопределённо хмыкнул. Кроме того, что доспехи были какого-тотревожаще-знакомого оттенка красного, он не замечал ничего, что…

Голова. Точнее, её отсутствие. У тела на помосте не былоголовы. Норрек осмотрелся: на полу — ни следа. О чём он и сообщил колдуну.

— Да, все точно так, как ты описал. — Долговязый волшебникшагнул к платформе — слишком торопливо, по мнению солдата.

Фаузтин выбросил вперёд руку, но в последний момент отдёрнулеё, не прикоснувшись к останкам.

— Тело развёрнуто к северу. Голова, отрубленная в бою, ишлем теперь отделены от трупа временем и пространством — ради уверенности вабсолютном конце. На стены нанесены знаки силы и света, противостоящие мраку,все ещё клубящемуся в трупе, и удерживающие его внутри… но…

Голос Фаузтина сорвался, взгляд не отрывался отобезглавленного туловища.

— Но — что?

Маг тряхнул головой:

— Полагаю, ничего. Возможно, само присутствие рядом с нимвыбивает меня из колеи больше, чем мне хотелось бы.

Отчего-то рассерженный мрачными словами Фаузтина, Норрекстиснул зубы.

— Ну и… кто же это? Какой-то принц?

— Ради Небес, нет! Разве не видишь? — Затянутый в кожуперчатки палец показал на красную грудную пластину трупа. — Это затеряннаягробница Бартука, властелина демонов, хозяина чернейшей магии…

— Кровавого Полководца. — Слова сорвались с губ Норрекаслабым выдохом.

Он прекрасно знал истории о Бартуке, выросшем средиколдунов, но перешедшем на сторону Тьмы, к демонам. Теперь красный цветдоспехов обрёл ясный и ужасный смысл: это был цвет человеческой крови.

Безумный Бартук, которого боялись даже соблазнившие егодемоны, после каждой битвы купался в крови павших недругов. Его доспехи,когда-то сверкавшие золотом, навсегда потускнели, запятнанные греховнымидеяниями. Он со зверской жестокостью сравнивал с землёй города и продолжал бывечно бесчинствовать — так говорили люди, — если бы не отчаянный поступок егособственного брата, Горазона, и других волшебников Вижири, призвавших всезнания, накопленные с древних времён, и магию самой природы, чтобы покончить созлодеем. Бартук и его дьявольское войско были разбиты, а сам Полководец обезглавленв центре круга самых могущественных заклятий.

Не веря тому, что его брат лишился силы после смерти,Горазон приказал, чтобы тело Бартука навсегда было скрыто от людских глаз.Норрек не знал, почему труп просто не сожгли, — он бы наверняка так и сделал.Но вскоре по всем землям поползли слухи, упоминающие места, где упокоилсяКровавый Полководец. Многие искали его гробницу, особенно тёмные колдуны,которых больше всего интересовала, возможно, сохранившаяся древняя магия, ноникто никогда не хвастался, что ему удалось найти тело Бартука.

Вижири, конечно, знал куда больше подробностей, чем Норрек,но старый боец и сам слишком хорошо понимал, на что они наткнулись. Легендыгласили, что когда-то Бартук жил среди народа Норрека и что, возможно,некоторые из тех, с кем вырос солдат, являлись потомками чудовищныхприспешников деспота. Да, Норрек отлично знал наследие лютого командира.

Он содрогнулся и без размышлений начал пятиться от помоста.

— Фаузтин… уходим отсюда.

— Но ведь наверняка, друг мой…

— Мы уходим.

Человек в балахоне внимательно изучил глаза Норрека икивнул:

— Возможно, ты прав.

Благодарный Норрек повернулся к своему второму спутнику:

— Сэдан! Забудь обо всём этом! Мы покидаем это место!Немедленно…

Что-то в тенях у входа в покои привлекло его внимание,что-то движущееся — и это «что-то» не было Сэданом Тристом. Третий член ихкомпании — вот он, тут, нашёл себе занятие — пытается набить заплечный мешоквсеми самоцветами, до которых только может дотянуться.

— Сэдан! — прикрикнул старший воин. — Брось мешок! Быстро!

Существо у входа скользнуло вперёд.

— Ты свихнулся? — Сэдан даже не позаботился повернутьголову. — Это ведь всё, о чём мы мечтали!

Стук и лязганье долетели до ушей Норрека, стук и лязганьесразу со всех сторон. Он с трудом сглотнул — первую фигуру теперь было лучшевидно.

Пустые глазницы мумифицированного бойца, через которого онипереступили у порога, встретили взгляд Норрека, здороваясь с пришельцами насвой манер.

— Сэдан! Оглянись!

Теперь ему, наконец, удалось переключить внимание товарища.Жилистый солдат немедленно уронил мешок и повернулся, выдёргивая клинок изножен. Однако, увидев то, что предстало перед Норреком и Фаузтином, Сэдан Тристстал белее мела… или кости.

Они поднимались один за одним, трупы и скелетыпредшественников троих друзей, ступившие в эту усыпальницу раньше них. ТеперьНоррек понимал, почему ни один человек не вышел отсюда живым и почему он и еготоварищи вскоре могут присоединиться к этому внушающему ужас войску.

— Косорак!

Один из ближайших к магу скелетов исчез во вспышкеоранжевого пламени. Фаузтин направил палец на другого, полуодетого, упыря,частично сохранившего остатки прежнего лица. Вижири повторил Слово Силы.

И ничего не произошло.

— Моё заклинание…

Обескураженный Фаузтин упустил из виду ещё один скелет,занёсший ржавый, но все ещё вполне годный к применению меч, несомненно,намереваясь отделить голову волшебника от его туловища.

— Не зевай!