Норрек отразил удар и сам сделал выпад. К сожалению, атакаего оказалась бесплодной — клинок просто вошёл в пустоту между рёбрами скелета.В отчаянии он пнул жуткого неприятеля, и тот отлетел назад, врезавшись вследующего шаркающего мертвеца.

Нападающих было неисчислимо больше, чем защищающихся, к томуже таких врагов не уничтожишь обычными средствами. Норрек увидел, как Сэдан,отрезанный от двоих друзей, вспрыгнул на вершину горы монет и пытается отбитьсяот двоих воинов, выползших будто из кошмарного сна, — чудовищной иссохшейоболочки человека и неполного — однорукого — скелета. К ним на подмогу спешилоещё несколько ходячих трупов.

— Фаузтин! Ты можешь что-нибудь сделать?

— Я пробую различные заклинания!

И вновь Вижири выкрикнул слово: на этот раз два дерущихся сСэданом создания застыли на месте. Трист был не из тех, кто упускает такуювозможность, — он со всей мочи рубанул по парочке.

Оба расхитителя гробниц распались на множество кусочков,смешавшейся грудой лёгших на каменный пол.

— Твои силы вернулись!

— Они и не покидали меня. Боюсь, у меня только по одномушансу на каждое заклинание — а большинство из оставшихся требует слишком многовремени!

Норрек не успел ответить, поскольку его собственная ситуацияухудшилась ещё больше. Он обменивался быстрыми ударами сперва с одним, потомразом с двумя из нежити. Реакция упырей, казалось, замедлилась, за что солдатвознёс благодарность Небесам, но число и упорство нападавших, несомненно,давали преимущество охранникам могилы Полководца. Те, кто подстраивал последнююловушку, замыслили её на диво — каждая группа входящих вливалась в рядымёртвого войска и вместе с ним накидывалась на следующих. Норрек представлял,откуда взялась первая нежить. Он уже указывал на это своим друзьям — ведь онивтроём обошли жалкие ловушки, натыкались на трупы животных, но не обнаружили ниодного тела, кроме пригвождённого копьём черепа. Первая компания, открывшаязахоронение Бартука, несомненно, потеряла по пути кого-то из своих членов, такникогда и не узнавшего, что его погибшие товарищи станут страшнейшим кошмаромуцелевших. И вот с каждой новой группой посетителей число стражей гробницыросло, а теперь в их ряды должны влиться Норрек, Сэдан и Фаузтин.

Одна из мумий рубанула мечом по левой руке Норрека. Факел,зажатый в другой руке бывалого воина, метнулся, поджигая сухую плоть, превративзомби в ходячий огненный ад. Рискуя ногой, Норрек лягнул пылающую тварь,посылая её в гущу мертвецов.

Однако, несмотря на успех манёвра, орда нежити продолжалатеснить троих спутников.

— Норрек! — откуда-то закричал Сэдан — Фаузтин! Они лезут наменя отовсюду!

Однако ему никто не мог помочь — оба товарища были слишкомзаняты. Маг, размахивая посохом, поверг один скелет, но на его место быстровстали ещё два. Твари стали двигаться более плавно и куда проворнее. Вскоре уНоррека и его друзей не останется никаких преимуществ.

Отрезав Норрека Вижарана от Фаузтина, трое воинов-скелетовприжали его к лестнице, загнав в итоге на помост. Кости Кровавого Полководцатрещали в ржавых доспехах, но, к великому облегчению старого солдата, Бартук неподнялся возглавить свою адскую армию.

Вспышка и клубы дыма уведомили бойца о том, что друг-чародейрасправился ещё с одной нежитью, но Норрек знал, что Фаузтину не одолеть всех.Дерущиеся попали в безвыходное положение. Без плоти врагов, которую могли быпронзить клинки, без жизненно важных органов, которые можно проткнуть, ножи имечи обороняющихся не значили ничего.

При мысли о том, что однажды и он сам встанет, подобно вотэтим, и примется резать следующих злополучных гостей, мурашки побежали по спинеНоррека. Он обошёл помост, осторожно двигаясь вдоль края, пытаясь отыскать хотькакой-нибудь путь к бегству. К своему стыду, Норрек понимал, что с радостьюбросит своих товарищей, если внезапно у него появится возможность освободиться.

Он терял силы. Чей-то клинок вонзился ему в бедро. Норрек нетолько закричал от боли, но и разжал пальцы, выпуская меч. Оружие, клацая,пересчитало ступеньки и исчезло под ногами обступивших возвышение упырей.

Нога почти не сгибалась. Норрек отмахивался факелом отнападающих, сжимая его одной рукой, другой же пытаясь удержаться за платформу.Но вместо камня его скрюченные пальцы вцепились в какой-то холодный металл, откоторого поддержки ждать не стоило.

Раненая нога, наконец, сдалась. Норрек упал на одно колено,подтянув к себе случайно схваченную железяку.

Факел отлетел прочь. Перед глазами тщетно пытающегосяподняться Норрека бурлило море гротескных обезображенных лиц. Отчаявшийсяохотник за сокровищами вскинул руку, словно безмолвно умоляя нежить омилосердии и пытаясь предотвратить неизбежное.

Только сейчас он заметил, что поднятая рука его отчего-тооказалась словно окована железом. Её охватывала латная перчатка.

Та же перчатка, которую он видел на скелете Бартука.

Это ошеломляющее открытие ещё не до конца угнездилось вмозгу Норрека, а с его губ уже сорвалось слово, которого он не понял, и мощноеэхо его загремело в покоях. Драгоценные узоры на стенах вспыхнули ярче, ещёярче, и мистические враги троих друзей оцепенели.

Ещё одно слово, такое же невразумительное, вылетело изо ртаобескураженного ветерана. Узоры стали ослепительными……и взорвались.

Страшная волна чистой энергии прокатилась по покоям,накрывая восставших мертвецов. Черепки сыпались градом, и Норреку пришлосьсвернуться клубком — он старался стать как можно меньше. Солдат молился, чтобыконец был относительно быстрым и безболезненным.

Магия уничтожала нежить на месте. Кости и иссохшая плотьвспыхивали с готовностью промасленной растопки. Оружие таяло, громоздя горыокалины и пепла.

Но пламя не тронуло никого из троицы живых.

— Что происходит? Что происходит? — слышался безостановочныйкрик Сэдана.

Пылающий ад двигался с точностью и аккуратностью, поглощаялишь стражей гробницы, и ничего больше. Число нежити сокращалось, и с нимугасала и мощь колдовства, пока, наконец, дело не завершилось. Покойпогрузились во тьму, их теперь освещали лишь два факела да отблески, прыгающиепо множеству расколотых камней.

Норрек, видя столь опустошительный результат, аж задохнулся,удивляясь, что же он только что наделал и не накликал ли беды ещё похуже. Апотом он перевёл глаза на перчатку, боясь снять её, в равной степени страшась итого, что может случиться, если он сбросит железное облачение.