Ксазакс, пошатываясь, поднялся из скопившейся под нимомерзительной лужи чёрной жижи. Рана, нанесённая кинжалом колдуньи, неподдавалась исцелению привычными ему средствами, и богомол знал, что не имеетправа взывать сейчас к своему владыке Белиалу и молить его о помощи. Белиал ужев курсе его провала и, хуже того, уничтожения адского войска, призванного наподмогу командующему Злорадному.

Даже убежав и спрятавшись, богомол чувствовал выбросзловещего заклинания. Он мог только предполагать, кто в ответе за него, ноколдовство это означало верный конец для большинства низших демонов. Стольпоспешный призыв такого большого количества воинов Тьмы в начальной стадиипривязывал их к смертной оболочке, приданной им. По прошествии времени, ну хотябы месяца, они бы уже приспособились к существованию на уровне смертных испособны были бы сбросить скорлупки. Но это новое заклинание слишком скорооборвало их земные якоря. Только самые сильные способны пережить резкоеразделение, вызванное к тому же такой огромной силой. Для человека это всёравно что вырвать дитя из лона матери за месяц до того как придёт время емупоявиться на свет. Выжить могли только сильнейшие…

Немногие оставшиеся обречены скитаться по Араноху,неспособные без проводника вернуться в преисподнюю. В отличие от Ксазакса,большинство демонов лишены настоящего разума и не в состоянии планироватьчто-то дальше текущего мгновения; Белиал и в этом положился на своегоподчинённого, предоставив ему руководить адскими солдатами.

Впрочем, вот она, единственная надежда богомола наискупление. Его тёмный владыка может простить его, если Ксазакс соберёт тех,кто остался, и пошлёт их обратно в преисподнюю. Для этого демону потребуетсяещё один человек-простофиля, способный к колдовству, но таких всегда в избытке.Однако сейчас куда важнее и безотлагательнее необходимость отыскать жертву длясебя, которая обеспечила бы его энергией для борьбы с раной. Богомол предпочёлбы славного, зрелого купца, ставшего лагерем на ночь, но в округе никогоподходящего видно не было.

Нервничающий демон выбрался из песка. Проклятое заклинаниеколдуньи все ещё не иссякло, хотя его сила уже ослабела. Призраки ангелов ипрочие вселяющие ужас зрелища время от времени появлялись перед Ксазаксом, ноогромным усилием воли он подавлял в себе желание бежать от них.

Когда он восстановит силы и оправится от ран, богомол найдётНоррека Вижарана и женщину. Он проткнёт каждого насквозь, убедится, что ониживы, и станет по очереди сдирать с них плоть — с одного, с другой, с одного, сдругой. А потом Ксазакс медленно сожрёт их, смакуя каждый кровавый кусочек…

Ксазакс…

Он оцепенел, омываемый волнами страха. Да будут проклятычеловеческие заклятия! Неужели последние следы чар ещё не развеялись? Сколькоещё иллюзий, сколько шепчущих голосов предстоит изведать демону, прежде чем всёэто кончится?

Почуял тебя издали… и сразу узнал…

Гигантский богомол оглянулся, но ничего не увидел. Нет, всеэто только у него в голове. Который раз…

Тень темнее ночи скользнула к Ксазаксу, совершенно ошеломивраненое чудовище.

Пронырливый… лживый… предательский жучишка…

Ксазакс застыл. Ни одно из созданий, вызванных колдовствомтой женщины, не оскорбляло его столь продуманно и дерзко.

— Кто посмел?! — рявкнул он, поворачиваясь туда, откуда, поего мнению, исходил голос, звучавший в его голове. — Кто!?

И перед адским богомолом замаячила тень страшнее любыхкошмаров, какие он только мог себе вообразить. Жвала демона широко разошлись, иединственное, почти жалобное слово никак не могло выкарабкаться из его пасти.

— Диаб…

Крик прорезал безмолвие ночной пустыни, — крик, которыйникогда ещё не слышала земля. Все твари Араноха оторвались от своих дел и вужасе слушали его. И долго ещё, даже после того, как вопль резко оборвался, онине шевелились, боясь, что нечто может прийти на этот раз за ними.

А среди демонов Белиала, переживших крах в Лат Голейне,страх сей достиг неимоверных пределов. Они ощущали, что произошло, ощущалисилу, скрывающуюся за случившимся, — и знали, что для них и для людей этогомира смертных кошмар, возможно, ещё только начинается…