Она появилась передо мной, волосы мокрые и с большим количеством мелких кудряшек, похожих на лапшу. Она явно только вышла из душа. На ней был очень короткий халат и говоря очень, я имею в виду, что речи о закрытых коленях не шло.

Я никогда не был ханжой, мне нравятся женские ноги, но всегда казалось, будто она смущала меня специально, как учительница смущает старшеклассника вызывающим вырезом. Но, должно быть, это просто мои домыслы, так как она всегда выглядела только привлекательно и никак иначе.

Она выключила чайник и расставила передо мной привычные прозрачные чашки с «Бирдекелями» на глянцевый деревянный стол. Прекрасный ароматный чай наполнил чашки. В запахе различался то ли бергамот, то ли мята. Никогда не понимал разницу.

Трисс села рядом, развернувшись ко мне так, что ее колени упирались в мои. Было некомфортно, но ей я этого не сказал. Поправив халат она взяла чашку и, облокотившись на диван смотрела на меня.

— Так… Дал, что случилось? Почему ты не смог выйти вчера, позавчера и во вторник?

Я покрутил чашку в руке, она была горячей и сильно шпарила пальцы. Я некоторое время не знал, что ответить. Трисс явно не тот человек, которому можно было бы доверить рассказ о Примусе. Да и она бы не одобрила зверушку, которая могла бы отвлекать меня от работы, пусть этого, скорее всего, и не случилось бы. После некоторых раздумий я решил свести риски к минимуму. Ведь если врать про несуществующих людей об этом вряд ли узнают.

— Прости, что так вышло. В город приезжала кузина. Ей нужна была помощь, переночевать на несколько дней. Вот мне и пришлось помочь. Ты понимаешь, семья…

— Кузина? — она поморщилась, то ли чай был горький, то ли вру я неубедительно. — Не знала, что после войны у тебя остались родственники.

— Да, я сам был немного поражен. Мы не виделись с ней… С момента как ушёл в армию и не виделись.

— Расскажи мне о ней.

— Гм. Она, ну. Ей около тридцати, она невысокая, черные волосы… Немного похожа на мальчишку. Она тоже любит читать… — Врать было сложно, особенно ей. Казалось, она правда может видеть меня насквозь и это было невыносимо. — Она хорошо выучена, заканчивала что-то не помню… Кажется, у неё тоже никого не осталось, кроме меня. Она в городе была проездом, сейчас её депортировали… Хм, не помню, куда.

— Возможно в Германию, сейчас много кого туда отправляют.

— Да, кажется, в Германию…

Она поставила чашку и сначала просто смотрела на меня, пока я говорил. Долго смотрела, почти не отрываясь. Потом улыбалась, иногда вполне подходяще улыбалась, а потом невпопад. Она сгорбилась, поставив одну руку на колено и наблюдая за мной. Когда я договорил она снова села прямо, все ещё не оставляя между нами места для воздуха.

— Знаешь, последнее время я очищала свое тело. Я поняла, что в нем так много лишнего, не нужного…

— Очищала? Но как?

— Я почти не спала и не ела. Сон в три часа отлично отрезвляет, а когда я не ем мне не приходится чувствовать внутри еду. Я так много думала. Обо всем. О многом. Знаешь, голова забивалась и я начала бояться, что место для мыслей кончится… А потом что-то лопнуло и мои мысли стали всем. Всем вокруг. Они стали… — она искала, на что бы указать. — Этим журналом и всеми собранными в нем политиками, этим диваном и всеми, кто когда-либо сидел на нем, этой кроватью на которой я придавалась любовью с десятками людей… — все свои слова она сопровождала показывающими на мебель жестами. — Или даже тобой! Я думала о тебе, так надеялась, что ты придёшь и вот ты пришел…

Говоря это она выглядела так печально. В тёплом свете от лампы с ситцевым абажуром я стал замечать её морщины. Она смотрела на меня со страхом и надеждой, это был странный коктейль из эмоций, который я не смог бы объяснить. Так много в ней поменялось. Её волосы вовсе не были чистыми — они были взъерошенными и неухоженными. Халат на его концах был рван, а кружка в её руках то и дело дрожала. — Я выйду на работу завтра, — подытожил я, оставляя кружку на столике, — спасибо за чай, Трисс. Ещё увидимся.

3

В очередной раз вернувшись с ночной смены в магазине я застал Примуса листающего книги. Частенько его можно было найти за тремя занятиями: готовкой еды (с появлением робота дом у меня превратился в нескончаемый генератор различных блюд из подручных материалов), изучением книг и щелканьем каналов телевизора. Он, как ребенок, жадно поглощал всю информацию вокруг. Примусу никогда не было скучно, из каждого дела он что-то для себя открывал и узнавал, о себе, обо мне, о мире в моей квартире. Вот и сейчас он схватил какую-то пыльную книгу, одну из немногих, что я успел забрать из библиотеки перед отправкой в резерв.

— Дал! — воскликнул он, приходя ко мне на встречу.

— Прочел что-то новое? — улыбнулся я, стягивая куртку.

Примус рассказывал мне про книгу, которую я когда-то уже прочел, но сюжет ее почти совсем в моей голове не отложился, так что его рассказ звучал как что-то новое. Особенно, когда он начал рассказывать про отзывы, что искал параллельно чтению или примечания от автора, которые я всегда пролистывал. Закончив с рассказом он улыбнулся и проводил меня на кухню, угощая очередной порцией свежесготовленного шедевра.

— А что было у тебя на работе? Как все прошло? Как чувствует себя Трисс?

— На работе все в порядке. К Трисс сегодня не заглядывал — отвечал я между едой.

Примус нахмурился и спросил повторно.

— Может встречал кого интересного? Или произошло что-то? Кто-то забыл дома кошелек или подросток пытался купить сигареты? — я отрицательно помотал головой. — Ты же работаешь в магазине, это не самая скучная работа! Постоянно видишь людей, постоянно что-то должно случаться. Даже самые мелочи. Ты не думай, что мне неинтересно, я бы все хотел узнать!

— Мы живем далеко не в самом насыщенном районе города, покупателей тут почти нет, чаще всего они приходят ближе к ночи, да и не приходят, а так, забегают.

— Может не сегодня, так раньше было что-то интересное?

— На работе — ничего.

Он помолчал, хотя понятно было, что следующий вопрос лежал на поверхности. Но он не решился или просто придумал что-то иное, чтобы поговорить. Примус отвел взгляд куда-то в стол.

— Как много ты