— Ты сделал правильный выбор, Квентин. Это не твое приключение.

Будь он котом, потерся бы о ее руку.

— Да, знаю. Дошло уже.

— Правда не пойдешь? — чуть ли не с разочарованием спросила Дженет. Может, ей хотелось посмотреть, как и он, по примеру Элис, превратится в светящийся сгусток.

— Не пойду, нет.

Вот и все. Пусть кто другой изображает героя. Он заслужил свой счастливый конец и на рожон не полезет. Непонятно даже, чего его туда так тянуло — умирать за это уж точно не стоит.

— Время ланча, — заметил Элиот. — Найдем менее волнительную полянку и поедим.

— Целиком за, — сказал Квентин.

В одной из корзин у них магически охлаждалось шампанское или что-то вроде него — они еще работали над филлорийским эквивалентом. Эти корзины для пикника со специальными кожаными петлями для бутылок и стаканов он раньше видел только в каталогах и позволить себе не мог, а теперь — вот, пожалуйста. Не шампанское, но с пузырьками и опьяняет, вот он и напьется сейчас.

Элиот посадил Джулию с собой на коня — виверра, похоже, смылась с концами. К амазонке сзади прилипла земля. Квентин тоже вдел ногу в стремя, но тут кто-то крикнул им «хей» — обычная форма приветствия в Филлори.

Обернувшись, они увидели жизнерадостного мужчину немногим старше тридцати лет, широкогрудого и белокурого. Помимо буйной гривы, он отпустил себе бороду, делавшую его лицо чуть менее круглым. Он шел к ним прямо через поляну и при виде их припустил трусцой, не обратив ни малейшего внимания на машущие над самой его головой ветви дуба.

Не кто иной, как егермейстер Джоллиби в пурпурно-желтых лосинах. Его ножные мышцы действительно впечатляли, учитывая, что он ни разу в глаза не видел жима для ног или ступенчатого тренажера. Элиоту не показалось: он, должно быть, шел за ними все это время.

— Хей, — весело отозвалась Дженет, добавив вполголоса: — Вот и гость к ланчу.

В обтянутом кожаной перчаткой кулаке Джоллиби дрыгался крупный заяц.

— Надо же. Поймал-таки, сукин сын, — произнесла Безупречная. Она умела говорить, но высказывалась не часто.

— Точно, — сказал Квентин. — Поймал.

— Повезло, — крикнул, подойдя ближе, Джоллиби. — Гляжу, сидит на камушке в сотне ярдов отсюда. Так на вас засмотрелся, что я его голыми руками словил — верите, нет?

Квентин верил, но находил это странным. Как можно подкрасться к животному, способному видеть будущее? Разве что он только чужое провидит, а не свое. Заяц дико вращал глазами.

— Бедняжка, — сказал Элиот. — Смотрите, как он напуган.

— Джолли, — с напускным гневом вскричала Дженет, — что ж ты его нам не оставил? Теперь он предскажет судьбу тебе одному.

Джоллиби, отменный охотник, но не светоч ума, раздраженно сдвинул густые брови.

— Пустим его по кругу, — предложил Квентин. — Глядишь, и обслужит всех.

— Это тебе не косяк, — возразила Дженет, а Джулия добавила:

— Верно. Даже и не проси.

— Можешь ты это сделать, глупая тварь? — Джоллиби, наслаждаясь своим звездным часом, поднял зайца повыше, к самому лицу.

Тот больше не дрыгал ногами и висел смирно, глядя на охотника в полной панике. Заяц-Провидец, внушительный экземпляр трех футов в длину, в серо-бурой шкурке цвета сухой травы, не вызывал умиления. Не ручной зайчик и не атрибут фокусника: лесной житель, дичь.

— Ну, говори. — Джоллиби тряхнул его так, будто он, заяц, все это и затеял. — Что ты видишь?

Заяц, сфокусировав взгляд на Квентине, обнажил желтые резцы и прохрипел:

— Смерть.

Какой-то миг все молчали. Это прозвучало не столько страшно, сколько неуместно, как сальная шутка на детском дне рождения.

Потом на губах Джоллиби проступила кровь. Он кашлянул разок, словно на пробу, и уронил голову на грудь. Заяц выпал из его онемевших пальцев и понесся по траве, как ракета.

Мертвый Джоллиби ничком рухнул наземь.

— Смерть, прах, крушение и отчаяние! — прокричал на бегу заяц, чтобы уж все впитали наверняка.

В Белом Шпиле имелась специальная комната для королевских заседаний. Вот что значит быть королем: все твои нужды предусматриваются заранее.

Комната помещалась на вершине четырехугольной башни, и ее четыре окна смотрели на все стороны света. Медленное вращение башни объяснялось тем, что Белый Шпиль был построен на колоссальном часовом механизме, созданном гномами, истинными гениями в подобных вещах. За сутки башня совершала один оборот, и ее движение было почти незаметным.

Четыре стула, расставленные вокруг стола, напоминали троны, но сидеть на них, к непреходящему удивлению Квентина, было довольно удобно. На столе, под несколькими слоями лака, была нарисована карта Филлори. На каждой его стороне изображались имена правителей, занимавших это место ранее, и присущие им атрибуты. Квентин, к примеру, видел перед собой Белого Оленя, Мартина Четуина и колоду игральных карт. Элиоту как верховному королю полагалась особо богатая роспись, поэтому ни у кого не возникало вопросов, которая из сторон этого квадратного стола главная.

Сегодня тронный стул не казался Квентину таким уж удобным. Картина смерти Джоллиби не покидала его до сих пор — если быть точным, она проигрывалась у него в мозгу каждые тридцать секунд. Раз за разом он подхватывал падающего егермейстера и начинал судорожно ощупывать его широкую грудь, точно ища потайной карман с внезапно ушедшей жизнью. Половину этого времени Дженет вопила, как в заправском ужастике, а Элиот хватал ее за плечи и заставлял отвернуться от трупа.

Поляну при этом заливал призрачный зеленоватый свет — Джулия пустила в ход непонятные Квентину чары для раскрытия возможных виновников происшедшего. Ее глаза, включая радужку и белок, стали полностью черными; она одна подумала об ответном ударе, но направлять его было некуда.

— Ну что ж, давайте обсудим, — сказал Элиот. — Ваши соображения относительно того, что случилось в лесу?

Все только переглядывались, не на шутку прихлопнутые недавним переживанием. Квентин был бы рад предпринять что-то или хотя бы сказать, но не знал что. Он не так уж и хорошо знал погибшего.

— Джоллиби так гордился собой, — наконец пробормотал он. — Думал, что удача ему улыбнулась.

— Все из-за этого кролика, — сказала Дженет с красными от плача глазами. — То есть зайца. Это он убил Джоллиби — кто же еще?

— Мы не можем этого утверждать. Заяц предсказал его смерть, но это еще не значит, что он ее вызвал. Post hoc, ergo propter hoc[3]— распространенная логическая ошибка. — Если б Квентин подождал с ответом еще секунду, то сообразил бы, что латинские изречения сейчас интересуют Дженет меньше всего. — Извини… проклятый Аспергер.[4]