– Лен, ты чего не идешь?

– Куда?!

– Ко мне, – сказал генеральный, немного подумав, как будтоне сразу сообразил, куда именно она должна идти. – А что такое? Я же твоейассистентке сказал – срочно!

– Я иду, Андрей.

Лёка поднялась со стула, нашаривая в кармане пиджакамобильный телефон, который следовало бы выложить, иначе он непременно зазвонитв самый разгар совещания. Переключать его на режим вибрации Лёка не любила.

Во-первых, для этого следовало нажать десяток кнопок встрого определенном порядке, и к концу процедуры от нетерпения она всегданачинала рычать.

Во-вторых, Платона всегда очень развлекала эта самая«вибрация». Каких только шуток он про нее ни отпускал!..

Ужасный человек.

– Даша, почему вы мне не сказали, что генеральный вызывалсрочно?!

Даша опять округлила глаза и губы, словно намереваясьпроизнести букву «о».

– А-а-а... я... не поняла, Елена Сергеевна... он как-то таксказал... вернее не он сказал, а его ассистентка...

Ну да, конечно. Ассистентка.

– Даша, иногда нужно слушать, что вам говорят. Особенно еслиговорит генеральный!..

– Я слушала...

Лёка наконец вытряхнула телефон, подхватила со столазаписную книжку, бросилась к двери, вернулась и стала копаться в бумагах.

– Дайте мне хоть какую-нибудь ручку! Быстро!..

– Вот, Елена Сергеевна. Вот ручка!..

Лёка сунула ручку в карман, мимоходом подумав, что онанепременно потечет и изгваздает пиджак. Ручки всегда так делают. Потом Лёказахлопнула крышку ноутбука и сунула его под мышку. Генеральный очень любил,когда подчиненные являлись к нему в кабинет с компьютером, чтобы приступить квыполнению его указаний, так сказать, непосредственно у него на глазах.

– Зачем вы пишите ручками на бумаге?! – восклицалгенеральный. – В наш век компьютерных технологий это просто варварство какое-тои позавчерашний день! Вы что, потом будете сами себя перепечатывать?!

Он даже мысли не допускал, что не все его указания годятся вдело, что иногда – и даже довольно часто, по правде говоря! – перепечатыватьничего не приходится, а конспектировать его умные и всегда своевременные мыслина компьютере не слишком удобно, особенно тем, кто не заканчивал курсовмашинописи. Поэтому Лёка брала на совещания и то, и другое – ручкой онаварварски записывала в блокнот, а включенный компьютер самодовольно гуделрядышком, в соответствии с требованиями двадцать первого века.

Лёка уже была за дверью, когда зазвонил мобильный, и она нестала отвечать.

Генеральный был озабочен.

Сам про себя он сказал бы – чертовски озабочен.

Генеральный любил не только ноутбуки и шагать семимильнымишагами в двадцать первый век, но еще и красиво выражаться.

– Закрой дверь, – приказал чертовски озабоченный генеральный.

Лёка закрыла, села на свое всегдашнее место слева от него,одним движением раскрыла компьютер, выложила блокнот и достала из карманаручку, которая вроде бы пока не протекла.

– У нас проблемы, – сообщил генеральный и побарабанилпальцами по столу. – Боюсь, что очень серьезные.

Лёка вдруг по-настоящему забеспокоилась. Как пить дать, онсобирается сказать, что в период банковского и страхового кризиса в Штатах, ихконтору на Поварской в Москве придется закрыть.

Хорошо Даше, она может умоляюще смотреть в глаза испрашивать жалобно: «А меня тоже уволят, да?» – а что делать ей, ЕленеСергеевне?.. Умолять бессмысленно. Просить бесполезно. Рассказывать о своейтяжкой доле глупо и это ни к чему не приведет.

У генерального доля еще тяжелее, у него столько народу наруках!..

Гильотина дрогнула в пазах, пошла сначала медленно, а потомстала стремительно падать.

Лёка выпрямилась, расправила плечи и начертила в ежедневникедлинную синюю линию.

Ну, как говорится, подведем черту!..

Генеральный обошел стол и сел рядом с ней, чего за нимотродясь не водилось.

– Слушай, Лен, у нас эта дура в Питере пропала, – сказал оней в самое ухо, – и я не знаю, чего теперь делать. В милицию звонить глупо, даи не примут они заявление, я же не ее муж!.. И пропала она всего два дня назад,а в милиции, кажется, принимают только через три. А в Питере все ждут,понимаешь? Сегодня звонили уже три раза, а я даже не знаю, что отвечать!..

Лезвие гильотины замерло в двух сантиметрах от шеиказнимого.

– Подожди, Андрей Владимирович, – попросила Лёка и опустилаплечи, которые до этого держала чрезвычайно прямо, – я ничего не понимаю. Какаядура в Питере пропала?..

– Василькова. Жена этого твоего!.. Господи, – вдруграссердился генеральный, – ну, что ты, правда никак не можешь сообразить?!

Она сообразила, конечно.

Анастасия Василькова, жена Артема Василькова – бывшая,бывшая, конечно, – работала у них в юридическом отделе. Артем возглавлял службубезопасности, и с Лёкой у него был роман.

Даже, наверное, не роман, а любовь. По крайней мере, Лёкехотелось на это надеяться.

– Вот я и решил с тобой посоветоваться, может, ты у негоспросишь потихонечку, куда она могла деться в Питере, может, у нее тамдвоюродная тетя или бабушка по материнской линии!.. Ну, хоть где она можетнаходиться вместе с нашими договорами!.. – Тут генеральный, человек во всехотношениях культурный и устремленный в двадцать первый век, вкрутил такоекрепкое словцо, что Лёка слегка отодвинувшись и быстро взглянула ему в глаза.

Глаза были несчастные.

Дело, как видно, и впрямь серьезное.

– Андрей Владимирович, ты мне толком бы объяснил что-нибудь.

Генеральный махнул рукой, чуть не задев Лёку по носу, потомвскочил и стал бегать по кабинету у нее за спиной. Его отражение мелькало ипропадало в огромном черном омуте телевизионной панели, висевшей напротивоположной стене.

– Да нечего объяснять, по большому счету!.. Эта Васильковаповезла документы питерским партнерам. Должна была позавчера передать их наподпись, а вчера уже вернуться. Рассказов звонит – ни документов, ниВасильковой! Позавчера нет, вчера нет и сегодня тоже нет!.. Куда девалась –непонятно. Куда документы девались – тоже неясно. Телефон у нее не отвечает. Вгостиницу звонили, там говорят, в номере ее нету, хотя она... как это называется...заселилась. Заселиться заселилась, а потом пропала. И чего делать? Шумподнимать?