а не потребности промышленного капитализма. Другими словами, торговля и заключение сделок (на основе использования существующих активов) были предпочтительнее новых капиталовложений. Великобритания позволила своим невозвратным издержкам повлиять на будущие инвестиционные решения, и как только Европа догнала их, Британия больше не могла конкурировать.

Также была проблема с каналами сбыта. Уилсон отмечает, что, хотя непрямой метод продаж за границу (т. е. использование местных торговцев) был привлекательным для «жадных до денег промышленников», он имел «опасную тенденцию отдавать жизненно важную функцию маркетинга субподрядам, снижая способность отдельных фирм выявлять и выполнять требования клиентов». Потребности промышленности в модернизации производства и методов управления (например, маркетинга) никогда не удовлетворялись должным образом. Уилсон заключает, что склонность к относительно безрисковым зарубежным инвестициям потенциально могла повлиять на приток денег в отечественный бизнес. Американские и немецкие предприятия быстрее переняли профессиональное управление, которое взяло на себя ответственность как за стратегические инвестиционные решения, так и за операционные вопросы. Доминирование американских корпораций в быстрорастущих секторах стало прямым следствием стратегий и структур, принятых с 1880-х годов на их внутреннем рынке.

К 1900 году у большинства иностранных конкурентов были тарифы, и Британия обнаружила, что доступ к иностранным рынкам свободной торговли становится все труднее. Как следствие, Британия больше сосредоточилась на своих «мягких» колониальных рынках Канады, Австралии и Индии, но на все эти рынки переезжали иностранцы.

Тучи экономических и геополитических перемен сгущались. Дарвин отмечает, что судьба мир-системы, в которую была встроена Британская империя, в значительной степени определялась геополитическими силами, над которыми у британцев было мало контроля. Сначала он создал «отверстия, а затем закрыл свободы, которыми британцы воспользовались с поразительным успехом». Кроме того, отсутствие инвестиций в новые отрасли промышленности сделало британцев слишком зависимыми от сравнительно простой и трудоемкой технологии текстильного производства, а также они слишком зависели от угля как экспорта и топлива. Империя также начала демонстрировать признаки фрагментации (к 1912 году официально обсуждалось ирландское самоуправление), и Великобритания приближалась к войне с Германией.

Межвоенный (1918-1939)

Первая мировая война сильно подорвала богатство Британии. Зарубежные инвестиции были проданы для оплаты военных займов, а доходы от судоходства значительно сократились. Война настолько подорвала британские финансы, что экономист Джон Мейнард Кейнс заметил, что «к 1919/20 году мы лишимся притязаний, которые мы застолбили в новом мире, и страна будет заложена Америке». Непосредственно после войны также опасались заражения русской революцией 1917 года. Забастовки 70 000 рабочих в Глазго и бунты 25 000 «красных клайдесайдеров» в 1919 году сделали это слишком очевидным. Великобритания избежала революции во многом благодаря патриотическим настроениям, программе социальных изменений, представленной Ллойд Джорджем, и успеху на выборах в 1924 году первого премьер-министра Великобритании от лейбористской партии; Рамзи Макдональд.

В 1925 году Черчилль (недавно вернувшийся в Консервативную партию в качестве канцлера казначейства) вернул фунт стерлингов к золотому стандарту. Мейнард Кейнс выразил сожаление по поводу привязки валюты к стандартному количеству золота и правильно предсказал, что это окажет разрушительное воздействие на британский экспорт. В целях снижения цен была снижена заработная плата в бюджетной сфере и увеличен рабочий день. Последовала всеобщая забастовка 1926 года, но она продлилась недолго. Демонстрация военной силы и логистической организации со стороны консервативного правительства Болдуина остановила забастовку через девять дней. Великобритания была окончательно вынуждена отказаться от золотого стандарта в 1931 году, после экономического коллапса и Великой депрессии (1929-32). Эксперимент обвиняли в том, что он «вызвал упадок и страдания».

В послевоенный период мировое экономическое давление требовало защиты и повышения торговых барьеров. В 1927 году, чтобы противостоять протекционизму, послевоенная Лига Наций разработала Многостороннее торговое соглашение, но Великая депрессия привела к тому, что оно не имело большого эффекта. В 1932 году на Оттавской конференции Великобритания ввела десятипроцентные тарифы для торговли за пределами империи, но льготные для колоний в обмен на уступки в отношении британского экспорта. Дарвин отмечает, что Великобритания «казалось, похоронила старый ландшафт империализма свободной торговли, коммерческой основы британской мировой державы».

Две мировые войны, экономическая депрессия, международная конкуренция и социальные перемены привели к тому, что солнце Британской империи закатилось. Дарвин отмечает, что «по разным партийным причинам ожидающие марксисты, разочарованные националисты и озлобленные империалисты написали некролог». Образование Ирландского Свободного Государства (1922 г.) и Ирландской Республики (1949 г.) побудило к действию другие зависимые государства; от Карибского моря до Африки и Индии.

К 1960-м годам трансформация произошла на мировом уровне, и «колониальная империя больше не была законной или жизнеспособной формой политической организации». Дарвин воображает, что, когда Уайтхолл «свернул карту мира в конце 1960-х годов, только призрак британской мир-системы остался, чтобы признать ее исчезновение».

В той главе мы с вами узнали об особенностях Британских дорог. А теперь давайте узнаем, как предстоит дела на Западе.

В 1673 году Габриэль Артур – молодой наемный слуга из окрестностей современного Петербурга, штат Вирджиния, – отправился жить в Аппалачи к индейцам, вероятно, тем, кого мы называем – чероки. В тот год, когда Габриэль, вероятно, еще подросток, жил с этими людьми к западу от Эшвилла, он вместе с ними совершал набеги. Он отправился на север, чтобы совершить набег на шауни на реке Огайо, и отправился на юг, чтобы совершить набег на индейцев испанской миссии во Флориде. Его путешествия, совершенные за один сезон набегов, совершались пешком.

Исследователи бывают разных форм и имеют множество мотивов для исследования. Кто-то просто любопытен, а кто-то просто любит приключения. Некоторым, как юному Габриэлю, их владельцы приказывают отправиться в пустыню. Некоторые отчаянно пытаются избежать того или иного. Европейские солдаты, торговцы и рейдеры, должники, сбежавшие наемные слуги и сбежавшие рабы – все использовали индейские торговые пути, чтобы проникнуть в неизвестные части Америки и сделать эти места известными. Первые из этих исследователей путешествовали по торговым путям американских индейцев.

Задолго до появления европейцев американские индейцы имели разветвленную сеть торговых путей. Эти пешеходные дорожки соединяли соседние деревни, широко разбросанные народы и фактически весь континент. Мы знаем это по торговым товарам, найденным на археологических раскопках. Например, археологи нашли обсидиановые «точки» в Огайо, а ближайший обсидиан (вулканическое стекло) – в Айдахо. И, конечно же, основные продукты питания, выращиваемые индейцами в районе Северной Каролины, развивались в современной Латинской Америке далеко-далеко на юге.

Некоторые из этих древних троп позже получили английские названия и большую известность. То, что стало называться Великой фургонной дорогой, когда-то было Путь воинов, хорошо известной тропой, по которой ирокезские и сиуанские налетчики путешествовали между северной частью штата Нью-Йорк (родиной ирокезов) и землями сиу с центром в деревнях катавба недалеко от современной Шарлотты. Также была Тропа Окканичи, название, данное ряду различных маршрутов, ведущих к острову Окканичи и обратно (современный Кларксвилл, Вирджиния). И дорога, отмеченная историческими указателями по всей Северной Каролине, теперь известная как Торговый Путь, существовала раньше. Он появился на картах еще в 1733 году.

Однако большинство из этих названных троп не совсем соответствовали первоначальным пешеходным дорожкам. Это потому, что повозки двигаются иначе,