руку из ладоней доктора и встала из-за стола. — Вы говорите загадками. Объясните толком, что значат эти слова и ваше поведение нынешним вечером.

— Вы правы, мне стоит объясниться, — сказал доктор. — Вам лучше присесть. То, что я расскажу, мало похоже на правду. Но уверяю вас — все именно так и было.

Мэри опустилась на стул, от волнения растирая руки.

— Знаете, я не всегда был таким спокойным, уравновешенным человеком, — начал доктор. — С самого детства я страдал неуправляемыми вспышками гнева. Я мог разозлиться на кого и на что угодно. И чтобы прийти в ярость, мне часто хватало пары минут. Мой отец строго наказывал меня, если я снова начинал кричать и размахивать кулаками. Я был ребенком и не знал, как бороться с внезапными приступами гнева. Поэтому, чтобы меня не били, я просто стал подавлять в себе злость, обиду, раздражение. Со временем я начал вести себя более разумно, иногда мне даже казалось, что я победил своих внутренних демонов. Но однажды на какой-то вечеринке я перебрал лишнего, разозлился на чью-то сказанную глупость и… чуть не убил человека.

Доктор ненадолго замолчал, а Мэри отхлебнула теплый пунш.

— После того случая я загорелся идеей раз и навсегда избавиться от этой пагубной силы. Но как это можно было осуществить, я не знал. Ох, сколько же я перечитал разных ученых трудов — сначала признанных научных сообществом. Потом — не найдя в них ответа — принялся за книги лжеученых и алхимиков. Как-то раз мне попалась заметка о некоем докторе, жившем в Лондоне, которому удалось раздвоить свою личность. Он отделил злое, порочное начало от доброго и получил два разных человека в одном теле. Мне пришлось приложить немало усилий, чтобы узнать, как ему это удалось. Я нашел формулу и создал почти похожий эликсир. Провел много экспериментов, прежде чем добился нужного результата. Вся ярость, которая копилась во мне годами, вышла наружу в виде уродливого, страшного духа, похожего на тень. Но я не хотел оставлять ее, как тот доктор, я хотел избавиться от нее навсегда. Ритуал оккультной магии мне помог — однажды ночью в Канун Дня всех святых я изгнал Тень в мир иной. И тотчас почувствовал облегчение, будто до этого был придавлен булыжником.

Доктор вновь замолчал, сложил руки за спину и подошел к окну. Он поглядел в темные стекла, за которыми разлилась холодная ночь.

— Я был уверен, что избавился от своей злой сущности навсегда, — продолжил доктор. — Но моя Тень вернулась. Ровно год назад, в полночь, она пришла из другого мира, еще более разгневанная и злая, чем была раньше. Тень овладела моим телом так быстро, что я даже не успел ничего сообразить. Она натворила непоправимых бед, из-за нее пострадали люди, и, мне кажется, я никогда не смогу искупить содеянное ею.

Повернувшись к Мэри, доктор добавил:

— Тень придет ко мне сегодня, я чувствую это. И боюсь. Не за себя — за других. А больше всего за вас, Мэри.

Девушка встрепенулась и с тревогой взглянула на доктора. Все это время Мэри внимательно его слушала. Какое-то темное, смутное чувство шевелилось в глубинах ее души. Мэри не до конца понимала, о чем говорил доктор, но с каждым его словом внутри разрасталось ощущение надвигающейся беды.

Одна из свечей, горевших на столе, вдруг на пару мгновений зажглась синим пламенем, а затем потухла, будто ее кто-то погасил.

— Он здесь, — в ужасе прошептал доктор Морроу. — Мэри, что бы дальше ни случилось, что бы я ни делал, что бы ни говорил — знайте, это уже буду не я.

Слова доктора напугали ее еще больше. Мэри вскочила со стула, случайно зацепив рукой бокал с недопитым пуншем. Бокал полетел на пол и разбился с оглушительным звоном. Мэри кинулась собирать осколки. Ледяной порыв ветра пронесся рядом. Мэри удивленно вскинула голову — откуда бы здесь быть сквозняку? И в тот же миг увидела, как доктор Морроу, скрестив руки перед собой, словно защищаясь от кого-то невидимого, упал на пол.

— Как ты вернулся? Как смог?

— Думал, дурацкие свечки и тыквы защищат тебя от сил с того мира? Тебе нужно было придумать что-то более действенное. За то время, что меня не было, я многому научился. А самое главное, я знаю, как мне остаться здесь надолго.

— Я не позволю творить зло. Рано или поздно, но я верну тебя обратно.

— Нет, Итан, больше тебе не получится от меня избавиться. Повторюсь: теперь я знаю гораздо больше, чем ты можешь себе представить. И сил у меня тоже достаточно. А теперь проваливай! Схоронись где-нибудь поглубже и не вздумай мешать.

Доктор упал и стал корчиться, извиваться, будто изнутри его кто-то душил. Мэри бросила осколки и подбежала к доктору. Она встряхнула его пару раз со словами:

— Мистер Морроу, очнитесь! Что с вами? Очнитесь!

Лишь через минуты две судорожные подергивания прекратились, и он обмяк. Мэри снова потрясла его, пытаясь привести в чувство. Затем кинулась к столу, за водой. Едва она успела схватить стакан, как увидела, что доктор пришел в себя. Он медленно поднялся и обвел комнату таким взглядом, будто впервые здесь оказался.

А потом довольно улыбнулся. Его взор упал на Мэри. Он оглядел ее молча, изучающе, словно вспоминая, кто это перед ним стоит. Миг — и в его глазах полыхнуло красное пламя злобы и ярости. Мэри в страхе качнулась. Ей показалось, будто это те самые глаза, что она видела год назад.

Но наваждение исчезло так же быстро, как и появилось.

— Благодарю за проведенный вечер, дорогая Мэри, — сказал доктор. — Пожалуй, пора расходиться. Приберите тут да ступайте к себе. Сегодня вы мне больше не понадобитесь.

Доктор резко развернулся и вышел из столовой. Мэри почувствовала дрожь в коленях и схватилась за спинку стула. Тревога липкой паутиной опутывала душу. Точно ли это был доктор или уже нет? На вид он остался прежним, но что-то неуловимое изменилось в нем. Кажется, голос стал чуть грубее, походка более пружинистой, а движения резче. Но самое главное — глаза. Они больше не светились добром.

Мэри, пытаясь унять волнение, принялась собирать со стола посуду. Через пару минут на лестнице заскрипели половицы — доктор стремительно спустился вниз, надел пальто и шляпу и вышел из дома.

Повинуясь неясному импульсу, Мэри бросилась в прихожую, выхватила из кладовки плащ и, на бегу одевшись, выскочила на улицу вслед за доктором. Она не отдавала себе отчета, что делает, но чувство разъедающей душу тревоги не оставляло