На долю секунды Наташа и безымянная рыжеволосая девочка застыли в бело-голубом свете.

Вот чего он ждал. Я попалась.

Я проиграла партию. Эндшпиль. Зеро.

Затем боль стала такой сильной, что вытеснила все мысли.

Когти, – подумала Наташа. – Будто отравленные когти.

Разрывают на части мой разум и тело.

Еще никогда она не чувствовала себя такой беззащитной. Картинки в ее голове сменялись так быстро, что она не успевала их разобрать. Ее мозг обжигало огнем. Наташа корчилась от невыносимой боли. Но вдруг голубой свет исчез, и оказалось, что все здание охвачено пламенем. Склад вспыхнул, как спичка.

Раздался второй взрыв, гораздо сильнее первого. Затем еще один. И еще.

Только теперь Наташа поняла, что О.П.У.С. – это никакой не механизм; это, скорее, система генераторов. Судя по характеру взрывов, в каждом из контейнеров на этом складе была заключена часть этой системы, и все они были соединены между собой. А значит, ударная волна будет гораздо мощнее, чем она предполагала.

И зона поражения тоже.

Иван внезапно вскрикнул и рухнул на пол, держась за голову. Из электродов на его голове струился черный дым.

Он мертв?

Девочка закричала. Наташа не стала больше медлить.

Она схватила ребенка и вкатилась под оружейный ящик, последний электрод оторвался от головы девочки. Наташа зажала ребенку уши, и ящик, а вместе с ним весь склад и весь мир завертелись вокруг них.

ГЛАВА 3: НАТАША

РАЗВАЛИНЫ СУДОРЕМОНТНОГО СКЛАДА,

УКРАИНА, ПОБЕРЕЖЬЕ ЧЕРНОГО МОРЯ

Когда все закончилось, Наташа ногой отпихнула от себя ящик и перекатилась на бок, все еще крепко сжимая девочку. В ушах у Наташи звенело. Когда зрение восстановилось, она окинула взглядом развалины. Языки пламени перекидывались от одного контейнера к другому. Военные были мертвы. Осколки позаботились о тех, о ком не успела позаботиться она сама.

Как бы то ни было, теперь все это уже было неважно.

Наташа посмотрела на девочку, неподвижно лежащую на бетонном полу. Она подняла ребенка с усыпанного обломками пола, и со всех сторон раздался вой сирен.

Веки девочки дрогнули, глаза приоткрылись.

– Все хорошо, – сказала Наташа. Она подняла девочку на руки и, спотыкаясь, поспешила к выходу. Перекинув ее через плечо, она бежала, не обращая внимания на пламя, окружившее их со всех сторон. Огонь, пепел, трупы.

– Не смотри по сторонам. – Наташа снова мысленно выругалась на Коулсона за то, что тот поручил ей миссию, в которой замешаны дети.

В глазах девочки читались лишь смятение и страх. Она крепко сжимала за шею свою почерневшую куклу-балерину.

– Сестра, – сказала девочка. Сестра. Она потрогала волосы Черной Вдовы. Ярко-рыжие, точь-в-точь как у нее самой.

– Не совсем. – Наташа едва не уронила ее. У нее возникло странное ощущение; в груди словно разливалось непонятное тепло. Сочувствие. Понимание. Некая связь. У Наташи нечасто возникали подобные чувства, поэтому она не знала, как их нужно переживать, просто не понимала их. Она не любила чувства, которые не понимала. Даже не так: она не любила чувства. Точка.

Но она прекрасно знала, каково это – быть девочкой с такими глазами.

Понизив голос и перейдя на русский язык, Наташа прошептала ребенку прямо в ухо:

– Теперь ты в безопасности. Я не знаю, откуда ты, но обещаю, я позабочусь о том, чтобы хорошие люди вернули тебя твоей семье.

Поколебавшись секунду, она погладила малышку по голове.

– Мамочка, – грустно проговорила девочка.

– Мама? Он отобрал тебя у мамы? – Наташа нахмурилась. Она сомневалась, что у девочки осталась семья или хоть какой-то дом. Наташа слишком хорошо знала Ивана Сомодорова и понимала, что вероятность этого близка к нулю.

Но девочка кивнула, закрыла глаза и прижалась к плечу Черной Вдовы. Обессиленная малышка закрыла глаза и уронила куклу на пол. Вторая маленькая ручка по-прежнему крепко сжимала прядь Наташиных волос.

К тому времени, как Наташа вынесла девочку с горящего склада, прибыли экипажи подкрепления ЩИТа. Наташа прекрасно знала порядок их действий. Через несколько минут Иван – вернее, то, что от него осталось, – окажется в руках ЩИТа. То же самое касается и О.П.У.С. а, что бы это ни было. Осталось лишь провести зачистку, а это уже не ее забота. Даже у агентов ЩИТа есть свои агенты, в чьи обязанности входит разгребать этот мусор.

Слава богу. Наташе за глаза хватило общения с Иваном Сомодоровым. Она не хотела больше с ним пересекаться. Наташа Романофф жизнь положила на то, чтобы никогда в жизни больше его не видеть. С этой мыслью она передала ребенка в протянутые руки военного врача, который тут же завернул девочку в одеяло. Наташина миссия была окончена.

Девочка заплакала и протянула руки к своей рыжеволосой спасительнице. Наташа посмотрела на нее. Девочка продолжала плакать. Наташа отвернулась. Девочка плакала. В замешательстве Наташа вернулась к ней. Она присела на корточки и заговорила по-русски.

– Как тебя зовут, малышка?

– Ава, – шмыгнув, отозвалась та. Она говорила, всхлипывая.

Наташа кивнула.

– Слушай, Ава, – продолжала она. – Перестань плакать, как младенец. Ты уже большая девочка.

Говоря все это, Наташа пыталась подавить в себе нехорошие воспоминания. Ведь ей когда-то говорили то же самое, разве нет? Тогда, в Сталинграде, много лет назад. Когда ее родители умерли, а саму Наташу забрали в КГБ, а потом определили в «Красный отдел».

А потом отдали Ивану.

Девочка молча смотрела на нее, по щекам ее катились слезы.

Наташа вздохнула и попыталась снова.

– Американцы отвезут тебя домой. Они найдут твою маму. Я обещаю. – Она понятия не имела, правда ли это, но все-таки сказала. Наверное, именно эти слова необходимо было услышать ребенку в такой момент.

– Обещаешь?

– Поверь мне, Ава. Я такая же, как и ты, – сказала Наташа и потянула за один из своих рыжих вьющихся локонов. – Такая же, как и ты.

Девочка пыталась совладать с собой, но у нее не получалось. Слезы текли и текли.

Наташа глубоко вздохнула, поднялась на ноги и незаметно вытащила у проходящего мимо военного бумажник. Она достала банкноту в пять евро, а остальное бросила на землю. Затем выхватила из кармана проходящего мимо старшего офицера ручку, но тот заметил и удивленно обернулся.

– Вам помочь, Романофф? – Агент Коулсон вздохнул.

Не глядя на него, Наташа разорвала банкноту на две части и что-то написала на них.