Страницы продолжали мелькать: вот смеется Дэниел Редклифф, а вот – Роберт Паттинсон, но их улыбки поймала в паутину зима. Здесь все было ложью! И каждый белозубый оскал откусывал былое счастье, как кусок от праздничного пирога. Захлопнув тяжелую обложку, Саша со всего маху запустила дневник в сугроб. Тетрадь врезалась в снег углом и начала потихоньку проваливаться: сначала утонула наполовину, а потом над глыбой снега остался лишь маленький парус – треугольник обманутой радости. Затем и он полностью погрузился во мрак колючей белизны. Но вместо облегчения Саша почему-то ощутила, как из сквера ушло последнее тепло…

И тут в ее кармане запрыгал мобильный. Словно вырывая из мрачных мыслей, он напоминал о настоящем. Телефон вибрировал и напевал веселую песенку, Саша вынула его из кармана. С экрана ей улыбалась Людка Полетаева. «Только ее сейчас не хватало, – подумала Саша. – Опять начнет к себе зазывать, чтобы я любовалась, как они с Лавровым милуются – фи!» Телефон все пел, а Саша всерьез намеревалась сбросить вызов, но в последний момент со вздохом ответила:

– Да?

– Ша-ра, – голосила Людка, – ба-но-ваааа! Уууу…

Полетаева завывала, как сирена. Слов было почти не разобрать.

– Что там у тебя? – испугалась Саша.

– Приходи-и-и, – пищала Людка. – Расскажу-у-у…

– Сейчас буду.

Саша уже спешила к дому подруги. Людка всегда была сдержанной и спокойной, даже расчетливой. Казалось, будто она любую ситуацию видит насквозь, и многое может предугадать. Неужели Макс чем-то расстроил или обидел ее? Да еще так сильно, что Полетаева скатилась до настоящей истерики. Все, что еще недавно казалось Саше неизменным, вдруг искажалось. Занудный Зубрила оказался настоящим Отелло, а умеющая держать себя в руках Людка сейчас плакала дома, как ребенок. И теперь Саша начала думать, будто она заразилась дома какой-то невиданной болезнью, меняющей все вокруг. И теперь эпидемия неизбежна. Все, кто оказывается с ней рядом, молниеносно становятся другими, практически неузнаваемыми. Даже родной город теперь выглядел чужим. И Саша уже не была уверена, что в знакомом дворе найдет Людкин дом, а в нем – нужные этаж и квартиру. Но, к великому облегчению, все осталось на своих местах. Обитую рыжей кожей дверь Полетаевых Саша узнала сразу. И тут же, по звонку, на лестничную площадку высунулась Людкина мама.

– А, Саша, – устало кивнула она. – Заходи. Может, хоть ты втолкуешь Людке, что нужно доверять собственной матери…

Саша даже опешила. Меньше всего она сейчас ощущала в себе силу доказывать кому-то, что надо слушаться родителей. И уж тем более – маму. Уже в коридоре были слышны приглушенные стенания Полетаевой.

– Людка, выходи! – крикнула ее мать. – Саша пришла.

Из-за двери дальней комнаты послышалось неясное злобное бормотание. Никто не вышел встречать Сашу. Но замок щелкнул – Полетаева давала понять, что впустит подругу к себе.

– Заперлась! – отмахнулась мать. – То бежать за этим хулиганом Лавровым хотела. А как я не пустила, так заперлась, чертовка! Ну что ты с ней будешь делать?

– Может, поговорить? – Саша встала босыми ногами на плиточный пол.

– Поговори, поговори, – закивала Людкина мама, подсовывая Саше тапочки. – Ты девочка серьезная. На собраниях в школе о тебе всегда хорошо отзываются. Поговори…

Саша послушно проскочила в узкую щель, которую предоставила ей щедрая Людка. По полу в комнате валялись елочные игрушки, книги, журналы.

– Что здесь произошло? – удивленно оглядывалась Саша.

Она привыкла видеть вещи подруги в полном порядке. Людка была отчасти педанткой и вечно раскладывала все по местам. Сейчас же казалось, будто по комнате прошелся настоящий вихрь. Да и Полетаева не была похожа на себя. Лицо ее сморщилось, волосы растрепались. Из глаз текли слезы, и Людка нещадно размазывала по щекам свою дорогую водостойкую тушь.

– Ма-мааа! – взвыла Полетаева.

И тут же навалилась на дверь, в которую попыталась проникнуть на зов ее родительница. Людка снова щелкнула замком.

– Мама, – зашептала она. – Моего Макса выгнала! И запретила мне с ним встречаться! Представляешь?!

Людка начала пинать ногами разбросанные игрушки, а один елочный шар даже запустила под кровать. И Саша почему-то подумала, что тот угодил лисице прямо в пасть.

– Все из-за прошедшего родительского собрания! – продолжала шипеть Людка. – Оказывается, на нем Макса ругали. Типа, хулиганит, уроки срывает… А он же все это из-за меня! Ну, ты же знаешь…

– Так ты маме все и объясни! – вставила Саша.

Выходило, что поступок Макса, который казался ей почти рыцарским, можно было расценить совершенно по-другому.

– Поди ей объясни! – Людка кинула злобный взор на дверь. – Говорит, что он мне не пара. Слышать ничего не хочет.

– А что Макс? – спросила Саша.

Людка лишь махнула рукой и поднесла к носу салфетку.

– Обиделся! – хлюпала Полетаева. – Сначала думал как-то отшутиться. А мама еще больше разозлилась. Даже накричала на него. Тогда он взял и ушел. Представляешь, на меня и не глянул! Дверью хлопнул…

– Все наладится, не переживай, – успокаивала подругу Саша. – Макс отходчивый, а твоя мама просто обязана все понять!

– Наверное, она так и родилась взрослой теткой, – в газах Людки зажглась злость. – Не понимает меня совсем, будто никогда не была подростком. Ну невозможно думать только об уроках и домашних заданиях! И друзей выбирать себе по четвертным оценкам! Неужели она верит, что такое бывает?..

Саша пожала плечами. Что творится в головах у мам, ей сейчас было совершенно непонятно. И о том, какими они были в детстве, знало только их прошлое. И, надо сказать, хранило эту тайну очень ревностно.

– Макс больше не станет со мной встречаться! Я уверена! – рыдала Людка. – Кому понравится, чтобы его отчитывали чужие мамаши, как маленького и глупенького…

– Хочешь, я попробую поговорить с твоей мамой? – робко спросила Саша.

И сама испугалась этого предложения. Но Людка тут же перестала плакать. На миг Саше даже показалось, будто весь этот концерт был разыгран с одной целью – добиться помощи в убеждении мамы.

– Поговори, Шурочка, ну пожалуйста! – закивала Полетаева. – Тебя мама послушает. Ты всегда такая правильная, серьезная. Хорошему меня учишь: она сама так говорит…

Саше стало не по себе. Если Людка называла ее «Шурочкой», ясно было одно – от ее просьб теперь не отделаться.

– Сделаю, что смогу.

В коридоре пахло жареным. Саша осторожно прошла на кухню, где Людкина мама готовила ужин. Брызги летели от плиты во все стороны, на сковороде что-то шипело и корчилось.

– Ну как там? – Людкина мама с надеждой глянула на Сашу.

– Переживает…

– Конечно, переживает! Еще бы не переживать: связалась с каким-то нахалом. Он мне еще дверьми будет хлопать…