Миссия иезуитов к Акбару

Как много мы узнали о характере Акбара и его походе в Афганистан, когда каноник У. Фемингер нашёл в библиотеке кафедрального собора Калькутты оригинальное издание «Комментариев» падре Монсеррата, написанных на латыни. Как радовался бы генерал Маклагон, имей он возможность получить этот труд! Однако с находкой его каноником Фемингером в 1906 году тот попал в надёжные руки, ибо иезуит отец Г. Хостен издал его в 1914 году. История рукописи весьма любопытна, однако прояснена не до конца. Автор её, иезуит Антонио Монсеррат — уроженец Испании, родился в 1536 году в Каталонии. Его отец был знаком с Игнатием Лойолой, и Антонио вступил в орден. В 1574 году отплыл в Индию. Вместе с отцом Рудольфом [Аквавивой] их отправили к Акбару с миссией наставить [падишаха] в Библии. Они покинули Гоа в ноябре 1579 года, прибыли ко Двору в Фатехпур Сикри в феврале 1580-го, а. в начале марта получили [высочайшую] аудиенцию. Рудольф был известен как итальянец знатного рода: его отец — герцог Атрии в Абруцци, а дядя по матери, Клавдио Аквавива, — генерал иезуитов. Родился он в октябре 1550 года, так что на 15 или 16 лет младше Монсеррата. Долго миссионеры жили вместе, но в феврале 1581 года Монсеррат, сопровождая Акбара, отправился в поход в Пенджаб и Афганистан («Комментарии». С. 580). В ноябре 1582-го Акбар и Монсеррат вернулись в Фатехпур Сикри. Рудольф, присоединившийся к Акбару в Лахоре, также вернулся с ними. В мае 1583 года он простился с Акбаром и отправился в Гоа, а в июле его убили крестьяне. В книге отца Голдина. («Хронологическая таблица») в качестве даты возвращения [Аквавивы] указан май 1583-го, но у отца Хостена (с. 521) сказано, что он уехал в феврале; возможно, в мае Рудольф прибыл в Гоа. Монсеррат отправился туда уже в конце 1582 года, дабы вернуться в Португалию с могольским посланником Акбара. Но посольство доехало только до Гоа. Монсеррат находился там, когда убили Рудольфа, однако при этом, видимо, не присутствовал. Наконец, Монсеррата отправили с миссией в Эфиопию, но он потерпел кораблекрушение в Дуфаре или Дофе (Зафр?) в Южной Аравии в конце 1588 или начале 1589 года, был захвачен турками и доставлен в Эйнан (Айнад, современный Хаймин), а затем в Санаи, где провёл в темнице более шести лет. Заключение оказалось не особенно суровым. Он именует его ergastution [заключение, подобное каторге], и я не уверен, означает ли это, что его принуждали трудиться, или речь идёт лишь об ограничении свободы. Там в январе 1591 года и окончил свои «Комментарии». Выкупленный, вернулся в Гоа в 1596-м. Затем его отправили в Сальсетту, где [иезуит] и скончался в 1600 году.

В своей бесхитростной набожности Монсеррат видит истинную причину неудачи миссии в том, что Акбар пригласил их не по вдохновению свыше (с. 638), ибо, если бы это было так, то ничто не смогло бы воспрепятствовать их успеху. «Nam si opus hoc a Deo fuisset, nullis incommodis, aut obstaculis, inpediri non potuisset. At vero, quia non erat a Deo, per seipsum, etiam renitente Rege, concidit et dissolutum est»6.

Ошибаетесь, уважаемый падре Монсеррат! Ваша миссия, по меньшей мере та её часть, где были задействованы вы, не оказалась сплошной неудачей. Результатом её стало создание ценной книги. Можно также вспомнить строчки из эпоса об Аиде, которыми восхищался Джон Брайт: там идёт речь о том, насколько полезнее малого успеха может оказаться большая неудача. Не напрасно пролилась и кровь Рудольфа. Вне всяких сомнений, его проповеди и гибель повлияли на Акбара и весь мусульманский Двор.

Монсеррат посвятил Рудольфу длинное и красноречивое надгробное слово: разумеется, это был человек благородного склада ума, но с недостаточным опытом. Он мог принести много добра Агре. Мог обратить троих сыновей Акбара, расположенных к нему и получивших от отца разрешение присутствовать на его проповедях. Был талантлив и за короткое время хорошо выучил персидский. Однако, ослабив себя постом и самобичеваниями, принёс Индии — дай всему миру — гораздо меньше блага, чем Монсеррат. Тот написал бесценную книгу и оставался верен своему назначению. На нём не лежала ответственность за смерть четырёх христиан и жестокости португальских властей.

Монсеррат работал над книгой на протяжении восьми лет и закончил её в 1591 году. Автор мало рассказывает о себе, но трогательно читать, чем утешает себя за то, что провёл годы в тюрьме: он был в обществе одного священника, которому мог полностью исповедаться (propter exomologesem). Бедняга, едва ли его исповедь была особенно длинной: ведь он находился в заключении! Однако не чувствовал себя несчастным — ведь именно в то время им написано, что эти строки созданы в приятном месте!

Салим, впоследствии Джахангир, сопровождал отца, как и второй сын Мурад, наставником которого являлся Монсеррат. Рудольф, сын герцога, оставался в Фатехпуре. Его дядей [как уже говорилось] был Клавдио Аквавива, генерал (препозит) ордена иезуитов. Рудольф поехал в глубь страны, намереваясь встретить Акбара на обратном пути из Кабула, но в Сирхинде слёг. Затем присоединился к [царю] в Лахоре, и оба вернулись в Агру или Фатехпур. Всё-таки покинув Двор, в 1583 году отправился в Гоа, куда прибыл в мае. Спустя три месяца, в Чунчулиме, погиб от руки индийских крестьян Гоа-Сальсетты вместе с четырьмя христианами. Все пятеро канонизированы Папой в 1893 году. Рудольф оказался талантливее Монсеррата, что продемонстрировал, быстро изучив персидский. Пожалуй, он представляется более аскетичным и близким к святости, нежели Монсеррат, но я сомневаюсь, действительно ли оправдана его канонизация. Не стоило крушить идолы, ведь именно это стало причиной его гибели. Рудольф, будучи частным лицом во время путешествия в Чунчулим, не располагал поддержкой португальских властей. На это обстоятельство указывал в своём исследовании один из противников канонизации [?], что, однако, не встретило поддержки. Сам же [Аквавива] горячо желал мученичества и сильно жалел, что не может обрести этот венец при Дворе Акбара. Нетерпеливость и нетерпимость его объясняются возрастом и воспитанием. Мне представляется большой ошибкой его отъезд из Фатехпура. Действительно, обратить в христианство А.к(бар:>а было едва ли возможно: разве мог миссионер убедить его отказаться отЗОО жён и ограничиться единственной женщиной преклонного возраста, на которой того женили в детстве? Наверное, ответ Акбара подобен возгласу Агриппы перед апостолом Павлом: «Столь слабыми доводами желаешь сделать из меня христианина!» Но он мог оказать огромное благотворное влияние на жён и потомство Акбара. Ведь тот дозволил миссионерам свободно беседовать с его