«Я не хотел, не хотел…» — заплакал старик.

— Ну, что ты, что ты, мой дорогой, — услышал он певучий голос Санит. Она подхватила его под руки.

Анкар, узнав жену, с надеждой посмотрел на ее молодого спутника, стал умолять:

— Спасите меня!

— На нем кровь, — заметил юноша. — Ты ранен?

— Нет. Она не моя, — Анкар затравленно и одновременно зло посмотрел на молодых людей. — Ко мне в дом прокрались воры. И мне ничего не оставалось, как перерезать одному из них горло… Ради всех богов, помогите! Они преследуют меня!

Юноша больше не мешкал:

— Ступай за мной.

Они нырнули в какую-то щель в заборе, полезли по его обрушенному краю наверх, по нему вскарабкались на крышу соседнего дома и там затаились. Вовремя — в проулке показались двое высоких мужчин в черных одеждах.

— Куда он делся? — говорил один из них по-арамейски.

— Беги в обход. Поднимешься по улице, там свернешь направо, к рынку. Этот проулок выходит туда. Другой дороги нет. А я подопру его сзади. Только не забудь, что он нужен нам живым.

Анкар боялся даже дышать, но увидев, что его преследователи разделились, а вскоре и вовсе скрылись из виду, постепенно стал приходить в себя. Прежде всего, он скосил глаза на молодого человека, по одежде большего всего похожего на эллина, встретился с его насмешливым уверенным взглядом и нахмурился:

— Кто это, Санит? Интересно, чем ты занималась с ним среди ночи, в то время, когда должна находиться в нашей постели?

— Я больше не твоя рабыня и не принадлежу тебе, — огрызнулась Санит.

— Неблагодарная женщина. Ты забыла, кем ты была и кем стала, — прошипел в ответ Анкар. Осознание того, что он сегодня сделал, бесконечно подпитывало в нем гордость и придавало его речам какой-то особый мстительный оттенок.

Молодая женщина с опаской спряталась за любовником.

Юноше пришлось охладить пыл ее мужа:

— Ну, ну… уважаемый, ты бы заткнулся, а то ведь спущу тебя отсюда, и пойдешь ты на корм к своим ночным гостям.

Анкар, тяжело вздохнув, покачал головой, и сказал так, словно всю жизнь только и страдал от женских измен:

— Тебе не стоило бы ей доверять. Уж поверь мне, старику.

Санит тихонько засмеялась:

— Ты не поверишь, Гелиодор. У него до меня всего-то одна женщина и была — из тех, что продают свое тело за миску полбы. Он мне ее как-то показывал в Русахинили, когда мы были на рынке. Почти без волос, без зубов, так похожа на гиену, что поставь их рядом — не различишь, кто где…

— Тебе бы подумать о том, как сейчас спасти свою шкуру, писец, а ты беспокоишься о таких пустяках, — сказал юноша.

«А ведь он прав… Безусловно, прав, — снова сжался Анкар, посмотрев сверху в проулок. — Если ассирийцы действительно ищут меня, то они начнут прочесывать весь город, залезут в каждый дом и каждую нору». И он сделал вид, что пропустил обидные речи мимо ушей. Ему и в самом деле надо было думать о том, как уцелеть, а не спорить, насколько он плох-хорош-умен-глуп-красив-уродлив или стар.

— Гелиодор, значит… Вот что, забирай эту потаскуху себе, мне она больше не нужна. Не хочешь заработать? Поможешь пробраться в мой дом, забрать кое-что из вещей, а потом уехать из города? Найдешь мне спокойного надежного мула… Или лучше двух. Одного для поклажи, другого для меня.

— Ты платишь золотом? — недоверчиво взглянул на него юноша.

— Золотом, не сомневайся, оно у него есть, — ответила вместо мужа Санит.

— Так мы идем? Пока эти двое меня ищут около рынка, у нас есть немного времени, — предложил Анкар.

— Может, отложить это дело до утра?

— Если они найдут золото, оно не достанется ни тебе, ни мне. Но нищий старик куда менее жалок, чем молодой бедный эллин.

— А ты умеешь быть убедительным, — усмехнулся Гелиодор. — Уговорил. Пошли. Санит, возвращайся ко мне. Ложись спать. Мы вряд ли будем скоро.

— Вот еще. Я с вами. Ты же не думаешь, что я оставлю там все свои платья. А серьги! А кольца! А браслеты! Ни за что!

Спорить с Санит было бесполезно. Гелиодор счел за лучшее не сопротивляться, однако попросил ее держаться рядом и по возможности соблюдать тишину.

К дому Анкара шли окружными путями, опасаясь встречи с ворами.

Во двор проникли через заднюю калитку, располагавшуюся в двух шагах от стены дома.

Здесь Гелиодор оставил Санит и Анкара, а сам отправился на разведку.

— И кто этот твой ухажер? Мелкий лавочник? Чей-то управляющий? Или вообще бездельник? — снова зашипел старик, больно ущипнув жену.

— Отстань, — взбрыкнула Санит, не на шутку разозлившись на мужа. — Как же ты мне надоел, грязный, вонючий, мелкий, подленький, плешивый старикашка! Ты и твой жалкий сморчок!

Молодая женщина даже замахнулась на него, отчего старик сжался и отступил назад. Она с удовольствием плюнула бы ему в лицо, если б от избытка чувств у нее вдруг не пересохло в горле.

— И не смей больше прикасаться ко мне своими потными руками!

И двор, и дом были пусты. В одной из комнат Гелиодор наткнулся на труп ассирийца, обшарил его одежду, забрал дорогой перстень и меч вместе с ножнами. После этого обыскал всю мебель, которая была в доме, но не нашел ничего кроме платьев своей возлюбленной и нескольких одеял. Заглянул под циновку, за балку перекрытия, вышел во двор, приставил лестницу к стене, чтобы забраться на крышу, где стояли чаны с дождевой водой.

«Найти бы самому золото, тогда и старик не нужен», — подумал эллин без злобы, не из жадности, а, скорее, из озорства.

То, что лестница неустойчива, Гелиодор понял сразу, как только поставил на нее обе ноги, — и с опаской посмотрел вниз.

«Ерунда, вовсе не высоко».

Наверху он тоже ничего не нашел, засмотрелся на луну, выглянувшую в это время из-за облаков, подмигнул ей, словно старой подружке, и тут же вспомнил о Санит и ее муже.

«Надо бы вернуться за ними, а то старикашка еще подумает, что я решил присвоить все его деньги».

К его удивлению, писец уже стоял внизу, возле дома, поджидая.

— Придержу, мало ли что, — объяснил Анкар свое появление.

— Ну спасибо, — миролюбиво пожал