— А у нас что? — продолжает смотреть на меня Назаров. — Поваров не хватает? М-м, Элин?

— Кондитера нет, — гордо выпрямляется, — я его уволила. Слишком много себе позволял.

Почему-то я уверена, что ничего особенного несчастный повар себе не позволял, просто вот так вот не вовремя попался под руку этой Стервелле. Как, собственно, и я сейчас. Н-да, тут никакие таланты не помогут, тут балом правит самодур в юбке.

— И ты кондитер? — приподнимается густая бровь владельца.

— Да, я кондитер. Между прочим, хороший.

— Ну, давай тогда, тащи сюда свой экспериментальный образец.

Приближаться к нему не хотелось совершенно, но если выбирать между будущим в его ресторане и возможной трепкой за сворованное мясо, я все же выберу будущее в ресторане. Мне очень нужна эта работа. А в случае чего, бегаю быстро. Той ночью смогла же убежать, смогу и сегодня, если понадобится. И, молча, иду к парочке, ставлю на стол тирамису, рядом ровненько кладу ложечку, чтобы Элину не мучил приступ перфекционизма.

— Попробуем, — Назаров зачерпывает немного крема и отправляет в рот, — сносно. Здешний контингент оценит, все равно нихрена не понимают в высокой кухне.

Интересно, он сейчас похвалил меня или обос…, поругал?

— Будешь пробовать? — поворачивается к Элине.

— Нет. Раз Густаво одобрил, пусть работает.

— Какая ты сегодня властная, — скользит взглядом по точеной фигуре волчицы. — Слышала,

— обращается уже ко мне, — иди, работай.

Как в жизни все прозаично. Что я была с Гавриловым, что этот породистый пес пристроил свою Стервеллу на теплое местечко, вот она и отрывается. Но куда деваться, такая жизнь, такие правила. Да и плевать. Главное, меня не узнали — это раз, меня взяли на работу — это два, мой непосредственный начальник, надеюсь, достойный человек — это три.

— Эй?! — небрежно кидает в спину Грановская. — Стряпню свою забери. И впредь без разрешения в мой кабинет не входи.

— Всенепременно, — забираю свою стряпню и удаляюсь.

Это утро началось для меня как никогда ярко. Ведь теперь я повар-кондитер в одном из лучших ресторанов столицы с заработной платой в сто тридцать тысяч в месяц и ежеквартальными премиями в размере двух окладов. В Рябе я получала шестьдесят грязными, а Гаврилов параллельно уверял, что лучших условий чем у него мне не сыскать вовек. А я сидела и не мяукала. Почему? Ну, во-первых, думала, что у нас с ним все серьезно. Пожалуй, это единственная весомая причина.

В Густосу приехала за час до открытия. А на парковке уже чернел крутой Кадиллак Назарова. Надеюсь, удастся избежать с ним встречи. Максимально незаметно промелькнув в переодевалку, представляющую собой просторное помещение с душевой, туалетом и шкафчиками для одежды, быстренько приняла душ, переоделась и устремилась в кухню. Но едва переступив через порог, обнаружила Самого! Он стоял ко мне спиной, как и вчера, правда, на сей раз не лобызал свою раскрасавицу, а отчитывал нашего шефа. Я уже говорила, что кошки по натуре очень любопытные создания? Если нет, то знайте, любая информация, сказанная кому-то тет-а-тет, является для нас большой ценностью, даже если нас совершенно не касается. Вот и сейчас, Назаров говорил в полголоса, тогда как я активно вслушивалась в смысловую составляющую его грозного баритона.

— Если по-честному, — произнес волчара, — ты мне тут совершенно не нужен, я вас на дух не переношу.

— Поверьте, я от вас тоже не в восторге, — абсолютно спокойно ответил ему Густаво, — но согласитесь, работа есть работа. Люди идут в этот ресторан, чтобы попробовать мои блюда. Безусловно, заменить меня ваше право, только, пойдет ли это на пользу ресторану? Вы же его приобрели, потому что у заведения были и остаются высокие показатели.

— Послезавтра состоится банкет, — сделал вид, что все сказанное ему до одного места, — столы должны ломиться от мяса. Ты же не подведешь?

— Как я уже сказал, работа есть работа. Сделаю все, что от меня требуется, только, пусть Элина Марковна принесет мне список, заодно обсудим с ней меню более детально.

— Угу, — после чего развернулся и аж застыл, так как увидел меня.

— Доброе утро, Андрей Александрович, — постаралась улыбнуться как можно шире. Говорят, моя улыбка обезоруживает.

А он прошагал до двери, где я и стояла, втянул носом воздух:

— Знакомый запах, — нахмурился еще сильнее, отчего у меня чуть лицевой паралич не случился, — ты вообще кто?

— Кондитер, — промямлила.

— Ненавижу сладкое, — бросил и удалился восвояси.

— Он всегда такой? — перевела взгляд на шефа.

— Видимо, — пожал тот плечами.

У меня же занозой в мозгу застряли слова злобного волка «я вас на дух не переношу». Интересно, кого именно? Итальянцев? Усатых мужчин среднего возраста? Поваров? Но тогда зачем ему ресторан?

— Дарья? — вырвал меня из дум.

— Да-да?

— А какой прожарки мясо вы предпочитаете? — прозвучало ни с того ни с сего. — С кровью, скорее всего?

Увы и ах, несмотря на свою суть, я люблю хорошо прожаренное мясо. Но когда в шкуре, честно, могу слопать все, что угодно. Правда, с возрастом стала все же куда разборчивее.

— Медиум Вэл.

— Хм, — хмыкнул в пышные усы, — нестандартно.

— Почему же?

— Сегодня я приготовлю для вас ужин. Каждого нового повара, ставшего частью нашей команды, я приветствую ужином.

— Простите, а есть я одна буду? Не хочу вас обидеть, но я за коллективизм.

— Все будет так, как надо, — улыбнулся.

Прямо-таки заинтриговал. Надеюсь, у него в мыслях нет идеи приударить за мной? При всей пока что симпатии к Густаво, как мужчину я его совершенно не воспринимаю, скорее как милого полного и доброго дядюшку Густаво.

Так, а где коньяк? Ну, вот, все есть, а коньяка нет. Придется топать в бар.

И какая ирония! Стоило мне наведаться в бар, как к стойке подошел Назаров. Не нравится мне все это, ох не нравится. Еще и бармена след простыл.

— Плесни колы, — уставился на меня пес Андрей, затем снова втянул носом воздух, — мне кажется, или я тебя уже где-то видел?

— Так, буквально минут пятнадцать назад. В кухне, — быстренько отыскала колу, стакан, — вам со льдом?

— Нет.

— Прошу, — подала хозяину стакан с шипящей жидкостью.

Но он не торопился брать колу, а все пялился на меня.

— Чо ты все время улыбаешься? — наконец-то выдал, отчего мои губы немедленно вернулись в исходное положение. — Не понимаю людей, которые надо не надо лыбятся. Хочешь произвести впечатление на руководство? Тогда работай, а не улыбайся. И вообще, ты меня начинаешь подбешивать.