– Рад, что тебе понравилось, – его голос вибрирует интимной хрипотцой. – Может, теперь мы утолим и мой голод?

С этими словами он резко подается вперед и, обхватив мой затылок, притягивает мое лицо к своему. Кожу опаляет жаром его дыханья, а тело пронзает предательская дрожь. Парень накрывает ртом мои губы, и под его сминающим натиском я вспыхиваю, как рождественский фейерверк.

Мгновенно. Молниеносно. Непростительно быстро.

Он ласкает меня, а я думаю о том, что нужно сопротивляться. Нужно сказать «нет», отстоять свои границы. Нельзя сдаваться ему без боя. Однако порыв моей гордости ограничивается только мыслями – на действия попросту нет сил. Я таю и размякаю, становясь податливой, будто пластилин.

Долбаные гормоны! Будьте вы прокляты!

Незнакомец, чьего имени я до сих пор не знаю, целуется впечатляюще умело. Неторопливо, но в то же время жадно и со смаком. Облизывает мои губы, толкается в мой язык своим, напористым и дерзким. Это вызывающе пошло и умопомрачительно хорошо. Наверное, поэтому я так стремительно теряю волю.

Внезапно парень разрывает контакт и снова впивается поплывшим взглядом в мои глаза. Глядит так, будто пьян. Как совсем неадекватный. Словно под чем-то… У таких, как он, это вроде в порядке вещей…

– Имя? – хрипит требовательно.

– А? – лепечу я, потеряв себя в пространстве и времени.

Наверное, если бы не его сильные руки, окольцовывающие мое тело, я бы уже давно рухнула.

– Зовут как? – во взгляде парня сгущается черная липкая мгла.

– Лера…

– Ты мне нравишься, Лера, – мое имя он произносит как-то пугающе хищно. – Будь хорошей девочкой.

Снова наклоняется ко мне, но возобновлять поцелуй не спешит. Медленно проводит языком по нижней губе. Покусывает. Дразнит. Нанизывает меня на ниточку своего сексуального магнетизма…

А затем вдруг резко отталкивает назад, на диванные подушки, и, обхватив бедра, ловко переворачивает меня на живот. Все происходит так быстро, что я даже пискнуть не успеваю. Всего мгновенье – и контроль над ситуацией потерян. Утыкаюсь носом в бархатную обивку, а следом осознаю, что рука парня настойчиво скользит по моим ягодицам. Он рывком задирает узкую юбку и нащупывает белье.

Яркая вспышка гнева мгновенно отрезвляет сознание.

Нет, черта с два! Так мы не договаривались!

Адреналин ударными дозами выплескивается в кровь. Туман рассеивается. Возбуждение уходит. Остаются лишь едкое разочарование и злость.

Как он мог принять меня затакую?!

Приподнимаюсь на руках и, согнув колени, рывком дергаюсь вперед. То ли специально, то ли случайно парень цепляет меня за лодыжку и я, недолго думая, лягаюсь. Со всей мощи. С размаху.

Пусть знает, как руки распускать!

Слуха касается сдавленный не то стон, не то скулеж, и, обернувшись, я вижу, что незнакомец скрючился в три погибели. Болезненно скривившись, держится за свои фаберже и глухо матерится.

Упс… Вот, получается, куда я угодила…

– Какого хрена вытворяешь? – сипит он, шумно выдыхая через нос.

– У меня к тебе тот же вопрос! – одернув юбку, вскакиваю на ноги. – Я что, похожа на шлюху?!

Окидывает меня оценивающим взглядом. Вообще-то вопрос был риторическим, но, кажется, нахал всерьез намерен на него ответить.

– Ну, скажем так, на монашку ты точно не похожа, – высекает с насмешкой.

Очевидно, боль постепенно его отпускает, потому что он убирает руку от паха и расправляет плечи, снова становясь невозмутимым и бесстрастным.

– А, значит, по-твоему, есть только две крайности: шлюха и монашка, да? – взвиваюсь я. – Третьего не дано?

– Заметь, ты сама сюда пришла. Силой никто не тащил.

– Я пришла, чтобы пообщаться с приятным, как мне показалось, молодым человеком! – восклицаю с обидой. – Но, видимо, у молодого человека совсем не разговоры на уме.

Он наклоняет голову набок, глядя на меня, как на забавную зверушку.

– А ты уверена, что нам с тобой есть, о чем общаться? – припечатывает ядовитой иронией в голосе.

Феноменальное высокомерие! Я, конечно, слышала, что мажоры – народ борзый, но не думала, что настолько! Получается, поразвлечься без обязательств он со мной готов, а для беседы с царем я рожей не вышла?!

– Ты просто хам, самонадеянно решивший, что любая девушка в этом клубе с радостью раздвинет перед тобой ноги, – цежу я, дрожа от негодования. – Так вот обломись, дружок. Ты не настолько клевый.

Парень изумленно приподнимает бровь, глядя на меня так, словно я призналась, что в прошлом у меня была борода, первичные мужские половые признаки и имя «Олег». Услышанное для него, несомненно, шок. Видно, в голове не укладывается, как какая-то глупая девчонка посмела считать его величество недостаточно клевым.

– Тогда че встала? Свободна, – бросает с холодным пренебрежением. – Где выход, ты знаешь.

Его слова пощечинами оседают на лице. Я вроде не сделала ничего недостойного, но все равно чувствую себя оплеванной, униженной, использованной…

За что он со мной так? Ведь можно же было по-хорошему: познакомиться получше, узнать друг друга поближе... Но, походу, подобное желание возникло только у меня. Его же намерения изначально были исключительно горизонтального свойства.

Обидно, конечно, но не смертельно. Уже завтра я вычеркну этот неприятный инцидент из памяти и как ни в чем не бывало буду жить дальше. Я – боец. И не с таким справлялась.

Поджимаю губы и, стараясь держать голову высоко поднятой, цепляю сумочку на плечо. Этот грубиян ни за что не увидит ни печали, ни тем более моих слез. Он того попросту не стоит.

Ухожу молча. Не оглядываюсь даже тогда, когда характерное жжение меж лопаток становится невыносимым. Я знаю, он смотрит мне в спину, но никак не реагирую.

Перебьется.

Тимур

– Слушай, у моей подруги в субботу день рождения. В «Инферно» празднует, – мурлычет девица, зачем-то теребя край моей футболки. – Хочешь, пойдем вместе?

Блин. Ну вот какого лешего она ведется себя так, будто всерьез верит, что наше мимолетное знакомство получит продолжение? Ведь козе же ясно, что завтра я ни то что ее имени – лица не вспомню. Тут одно из двух: либо дура, либо прикидывается. Хотя, судя по всему, подобная «непонятливость» – довольно распространенная бабская хворь. Почти все мои любовницы так или иначе грешили этим.

– Не хочу, – отрезаю твердо.

– Почему? – оттрюнивает нижнюю губу.

Типа обиделась.

Хорошая попытка, но не засчитана. Джентельмен внутри меня давно помер, поэтому мое отношение к женщинам после секса диаметрально противоположно тому, что было до. Если вначале я еще готов поизображать влюбленного олуха, то после обоюдного оргазма необходимость во всякого рода театральщине отпадает. Дело сделано, верно? Значит и притворяться трепетным Ромео больше незачем.