Вот только беженцев не было. Из семьи уцелела только Реста. Слава Великой Вселенной, что случайно нашёлся ученик, который глушил неразделённую любовь опасными путешествиями. Наверное, есть уцелевшие, но их ещё найти надо.

— Лэр, меня давно вопрос мучает, — отвлекая врача от грустных размышлений, спросила я.

— Какой?

— Как так случилось, что Реста и Тает закончили обучение вместе, но она ещё продолжает учиться, а Тает уже с наёмниками целителем по мирам походил?

Ответил Сетляр не сразу. Он увидел, что над конторкой ресепшена не виднеется голова дежурного, и пошёл разобраться. Я поплелась следом, сожалея, что не разбудила девчушку. А ей сейчас нагорит. Но целитель осторожно потряс спящую за плечо, а когда та проснулась и начала было оправдываться, спокойно отправил её отдыхать.

— Иди в дежурку и отоспись как следует. Я здесь посижу. Всё равно в медблоке нет пациентов.

Курсантка благодарно кивнула нам, подхватила тяжеленный том и побрела досыпать.

— Вчера вернулась от беженцев. Они там почти не спят, а зачёты никто не отменял. Конечно, на посту спать не дело, но наказать её не могу. — Доктор подошел к ближайшему окну и, глядя вдаль, начал рассказ: — Разумеется, подразумевается, что в наших клиниках обучение будущих целителей было построено на основе теватской физиологии. Я и мои коллеги читали обзорные лекции о специфике других рас, но практики не было. Ты, наверное, знаешь, как Реста амбициозна. Ей мало было знать то, что знают… знали все целители нашего мира. Она всегда стремилась быть лучшей. Вот и пристала ко мне, чтобы отпустил её учиться в самое престижное заведение Межгалактического Союза. Больше оборота я наводил справки, выбирая лучшее. Выбрали эту Учебку, — теватец с иронично улыбнулся. — Кто же знал, что весь престиж заключался в родовитости учеников, а не в качестве обучения. Ресту и её жениха согласились принять при условии, что я возглавлю местную лечебницу. Так дочь продолжила обучение. А Тает… — Сетляр повернулся ко мне и слегка понизил голос. — Леди Агапи, наш вид имеет природную особенность. Мы все умеем воздействовать на собеседника гипнозом. Кто-то лучше, кто-то хуже, и преимущественно, если оппонент не теватец. Конечно же, злоупотреблять этим считается неэтичным. Но навык в лечебной практике нужный, и я поощрял учеников в развитии этого качества. Мальчик рассказал, что при найме немного воздействовал на командира, внушая тому свою значимость и наличие опыта. Хотя он прекрасно может и рану средней тяжести залечить, и вывих вправить, и перелом срастить. Для наёмников вполне достаточно — слабых здоровьем в команды не берут. Вот и получилось, что в то время, когда Тает во всю практиковал и получал жизненный опыт, Реста стала первокурсницей.

Сетляр замолчал. Мне тоже нечего было сказать. Мы стояли, опершись на широкий подоконник, думая каждый о своём. Невесть отчего было немного грустно. То ли потому, что не встретилась с друзьями, то ли ещё какая причина тревожила душу.

— Хорошо, что ты встретила Таета и подсказала, где нас найти. Конечно, восстановить наш мир уже невозможно, но мой род продолжится, — нарушил тишину целитель.

— Хорошо, — согласилась я, делая шаг к выходу. — Пойду. Рада была повидаться.

В огромном зале столовой было непривычно пусто. Приглушённый свет, тишина, звук моих шагов, эхом отражающийся от стен и потолка… Бррр! Захотелось повернуть назад. А ещё лучше не поворачиваться спиной к этому пространству, а потихоньку, пятясь по широкому проходу, пробраться к выходу. По извечному правилу: выходи там, где зашёл.

Но низкий грудной голос кухарки, стоящей у порога кухни, разогнал страхи и разрушил план побега.

— Кто здесь? — строго спросила она.

— Добрый вечер, Нава. — Прямоугольник света, падающий из двери, осветил меня с головы до ног. — Это я.

Через несколько минут, усадив меня за стол, накрытый белоснежной скатертью, в уютном закутке кухни, кухарка выставляла чайные пары из тонкого фарфора, накрытый стёганым колпаком сосуд с горячим отваром, а из массивного буфета достала баночки с разнообразным вареньем.

— Вот эти два Адрющя очень любит. Говорит, что на домашние похожи, — подвигая розетки с лакомством поближе, комментировала она.

Не сразу сообразив, кого это Нава Адрющей величает, я непонимающе посмотрела на женщину. Та зарделась как маков цвет.

— Мы живем вместе, — смущённо пролепетала кухарка, словно боясь моего осуждения.

— Правда? — всплеснула руками я, понимая, что речь о моём земляке идёт. — Как же я за вас рада! А где сам-то? Хочу поздравить с женитьбой.

— В Межгалактическом госпитале, — грустно вздохнула «новобрачная».

— Заболел? — встревожилась я.

— Нет, — качнула головой Нава, — ему новый протез вживляют. Усо-вер-шен-ствованный. Да… Прежний устарел по всем параметрам и недостаточно хорошо выполняет жизненные функции.

Последнее предложение Нава выговорила как строчку хорошо заученного стихотворения. Похоже, повторяет чьи-то слова.

— Понятно, — протянула я, потом вспомнив, что лечение и реабилитация в Межгалактическом госпитале стоит далеко не три копейки, спросила: — Это по ветеранской страховке проходит?

— Ой, что ты! — махнула рукой кухарка. — Страховка гарантирует оплачиваемый отпуск во время службы и скромную пенсию после отставки. Операция не относится к жизненно важным. На такую даже кредит не дадут.

Хотела было мрачно пошутить о продаже почек, но вовремя остановилась. Вряд ли у Андрея Васильевича они свои. Нава, видя моё недоумение, немного понизила голос, но с нескрываемой гордостью объяснила:

— Это лэр ректор похлопотал. Сказал, что Синклит специальный грант выделил. Персональный. За вклад в развитие маготехники. Адрющя был первой моделью, много пережил, испытывая изобретение на себе, поэтому заслужил.

Я согласно кивнула — конечно заслужил. Умиляясь тому, как мило кухарка произносит имя мужа, допила отвар, похвалила варенья и стала прощаться.

— Устала. Пойду отдыхать.

— Постой, — остановила меня женщина и протянула серьги, — возьми. Мне уже без надобности. Мы с чоттиками научились отлично понимать друг друга. Не дословно, но смысл улавливаю. Елизавета отказалась от корма. Хватает того, что выращивают. Но я иногда для неё фрукты с керсами посылаю. Побаловать красавицу мою. Трудно ей сейчас. Она задалась целью увеличить колонию и часто кладки делает. Я уже ей несколько раз говорила, что не дело так себя перетруждать. Но она или не поняла меня, или не захотела прислушиваться к совету. Может, тебя послушает?

Нава жалостливо, как-то по-бабьи, подпёрла ладонью лицо и просительно на меня посмотрела.

— Может, послушает, а может, и нет. Она же королева. Но я