— Вот уж нет! И в мыслях не было. Вы же ползаете. Вы же тащитесь, как возы.

— Детка, а как ты себя чувствуешь? — переменил разговор король, подумав и поняв, что с этого боку толку не добиться.

— Спасибо, прекрасно.

— Я имею в виду, как кто?

— Как никто в мире.

— Ну а все-таки? Кем ты себе кажешься?

— Я кажусь себе принцессой, дочкой очень смешного папочки и любимицей королевы-мамочки.

— Но… — начала было королева, но принцесса перебила ее.

— Ах да! Я вспомнила! — сказала она. — Временами у меня такое любопытное чувство, что я единственный на свете мало-мальски разумный человек.

Она старалась держаться с достоинством при этих словах. Но неудержимый приступ смеха овладел ею, выбросил из кресла и кувырком покатил по полу, изнемогающую от веселья. Король подхватил ее одним пальцем, словно упавший шарфик, и вернул в прежнее положение на кресле. Точного названия этому положению мне придумать так и не довелось.

— И тебе ничего не хочется? — опять переменил тему король, за эти годы уже свыкшийся с тем, что сердиться на дочь бесполезно.

— Хочется, папочка, хочется, милый! — ответила она.

— Чего же тебе хочется, прелесть моя?

— Мне уже очень давно хочется. Со вчерашнего вечера.

— Говори, чего же.

— А ты мне разрешишь? Обещай, что разрешишь.

Король уже готов был сказать «да», но умудренная опытом королева одним движением головы остановила его.

— Сначала скажи, о чем речь, — сказал он.

— Нет. Сначала обещай.

— Страшновато. Ну, говори.

— Имей в виду, я считаю, что ты обещал. Я хочу привязаться к концу бечевки, длинной-длинной бечевки, и взлететь, как воздушный змей. Вот здорово будет! Я вам дождик устрою — из розовой воды, я вам град устрою — из ягод в сахаре, я вам снег устрою — из взбитых сливок, я, я…

Опять ее одолел приступ смеха, и она чуть опять не покатилась по полу, не подхвати ее вовремя король. Поняв, что, кроме веселых шуточек, от дочери ничего не добиться, он дернул за шнур звонка и отпустил принцессу, сдав ее на руки двум фрейлинам.

— Вот так, королева, — сказал он, повернувшись к ее величеству. — Так что же все-таки делать?

— Одного только мы не испробовали, — ответила королева. — Что, если мы созовем совет докторов? Но только докторов естественных наук.

— Отлично! — воскликнул король. — Давай. Во главе совета докторов наук стояли два величайших восточных мудреца. Их звали Бум Тамтам и Ллихаскатала. За ними король и послал, и они явились без промедления. Король обратился к ним с большой речью и сообщил то, что им, — да и не только им, — и так было прекрасно известно. А именно, о необычном состоянии отношений между его дочерью и планетой, на которой таковая дочь обитает. Он призвал их высказать свое общее суждение о возможных причинах и вероятных способах устранения этого тяжелейшего избытка легкости. Подчеркнув свои последние слова, король даже не заметил, что сам допустил вольное обращение со словами. Королева тихонько прыснула, но Бум Тамтам и Ллихаскатала всепочтительнейше внимали и сосредоточенно молчали.

Затем они заговорили, и все дело свелось к тому, что каждый из них в тысячный раз предложил и обосновал свою излюбленную теорию. Потому что состояние принцессы давало восхитительнейший простор для обсуждения во всех областях, связанных с движением научной мысли, и, как таковое, давно было на устах всех ученых Востока. И несправедливо было бы сказать, что при этом мудрецы пренебрегали практической стороной вопроса: «А что же все-таки делать?»

Бум Тамтам смотрел на вещи реально, а Ллихаскатала — возвышенно. Бум Тамтам говорил медленно и веско, стараясь оставить за собой последнее слово, а Ллихаскатала бегло сыпал словами и постоянно лез вперед.

— Я могу повторить лишь то, что уже неоднократно высказывал, — с места в карьер начал Ллихаскатала. — Ни в душе, ни в теле принцессы по отдельности нет никакого изъяна, но в их соединении имеется некая неправильность. Обрати ко мне слух, Бум Тамтам, и я кратко изложу тебе свою мысль. Только не перебивай и не возражай. Пока я не закончу, я все равно тебя не расслышу. В тот решающий миг, когда души отыскивают свои тела, произошло соударение двух душ, стремившихся в противоположных направлениях. Получив при отскоке обратное движение, эти души заняли взаимно не свои места. Одной из этих душ оказалась душа принцессы, по ошибке попавшая в наш мир. Ей предназначено исполнять законы не нашего, а некоего другого мира, предположительно планеты Меркурий. Ее устремление к истинному месту назначения нарушает всю естественную власть, которую наш мир, со своей стороны, имеет над ее телесным воплощением. Наш мир ей неведом. Между нею и нашим миром нет ничего общего. Следовательно, ее мощным натиском должно приручить, привить ей интерес к земле, как таковой. Для этого сия душа должна познать всю историю земли: историю животного мира, историю растений, историю минералов, историю общества, историю нравов, политическую историю, историю науки, историю литературы, историю музыки, историю художеств и ремесел и, сверх всего, историю философии, причем, начав с Востока, следует, обойдя весь мир, Востоком и закончить. При этом особое внимание должно быть уделено геологии и описанию угасших видов животных, природе этих животных, их обычаям, их симпатиям, их антипатиям и способам удовлетворения последних. И особое…

— Знай меру, говорун! — гаркнул Бум Тамтам. — Теперь мой черед говорить. Мое решительно несокрушимое убеждение состоит в том, что причины аномалий, наблюдаемых в положении принцессы, прямым и единственным образом имеют сугубо реальную природу. И не столь важны эти причины, сколь важно их следствие — то, что сердце принцессы работает в обратном порядке. Этот замечательный всасывающе-выталкивающий агрегат у нашей достойной всяческого сочувствия принцессы выталкивает, когда надо всасывать, и всасывает, когда надо выталкивать. При этом артерии и вены меняются назначением: кровь распространяется от сердца по венам, а возвращается по артериям. Поэтому во всех частях телесного организма принцессы: в легких, печени и всем прочем — имеют место обратные процессы. Что тяготение? Тяготение — частность, внешнее проявление, а корень в том, что я излагаю. С этой точки зрения, ничего нет удивительного в том, что принцесса так не похожа на остальное человечество. Устранить это можно следующим образом: принцессу следует подвергнуть глубочайшему общему кровопусканию до последней степени безопасности. Если это необходимо, усилить действие кровопускания с помощью горячей ванны. Когда принцесса дойдет до полного прекращения дыхания, наложить ей на левую лодыжку жгут и завернуть его как можно туже, лишь бы кость не лопнула. Одновременно такой же жгут наложить на правое запястье. С помощью специальных фланцев другую руку и ногу соединить с накопителями двух воздушных насосов высокого давления и открыть краны. Влить принцессе через рот полуштоф коньяка и ждать, пока она улыбнется.