— Боюсь, мои знания ничего не стоят в сравнении с вашим опытом.

Наследник тяжело выдохнул.

— Я чертовски устал, Киирис, и едва в состоянии держаться в седле, — посетовал он, и его голос смягчился. — С удовольствием бы просветил тебя о том, какой должна быть женщина, чтобы в ее постель хотелось вернуться, но, боюсь, тогда у меня не останется сил держать тебя на коротком поводке. Так что сделай нам обоим одолжение: не смей даже надеяться, чтобы сбежать, в противном случае я буду очень недоволен. А это означает, что вот ему, — он кивнул на дохлую тушу, — повезло больше, чем тебе.

Киирис сглотнула, зачем-то кивнула, сама не до конца осознавая, с чем согласилась. Бежать? Она бы сама себя не назвала умной, если бы рискнула бежать от этого монстра, не имея в запасе как минимум подходящего плана. Да и как бежать, когда едва переставляешь ноги?

— И вот еще что, Киирис, — он с каким-то изощренным трепетом погладил острый край одного из ее эбонитовых рогов, — у меня очень чуткий сон. На тот случай, если в храме из тебя еще не выбили всю непокорность, предупреждаю: играть в «кошки-мышки» мы будем на моих правилах. И как минимум после того, как тебя отмоют.

«Что ты знаешь о покорности?» — чуть было не выкрикнула она, но нашла силы промолчать. Какой бы жестокой ни была наука настоятельниц, именно их бесконечные проповеди о том, что ей, чистокровной мейритине, следует носить рабский ошейник едва ли не с радостью, помогли ей выжить. Она и носила, и притворялась счастливой каждую секунду своего существования по эту сторону Зеркала мира.

Дальше ехали молча, а вскоре Рунн, покрепче обхватив пленницу за талию и устроив голову на ее плече, задремал. Его дыхание стало ровным, размеренным, но каждой клеточкой своего тела Киирис чувствовала — он все так же собран и готов в любое мгновение распахнуть глаза и пустить в ход свой смертоносный клинок.

Они ехали долго. Так долго, что у Киирис, не привыкшей к затяжным верховым прогулкам и измученной тяготами минувших дней, сил хватало только, чтобы держаться в седле и не шевелиться. Ей до смерти хотелось размять затекшие плечи, а то и просто лечь — свалиться кулем прямо под ноги лошади. Несколько суток в клетке больше не казались наказанием, напротив — она бы, пожалуй, согласилась обменять эту странную неожиданную свободу на то заточение.

Когда стены великого города Мерода встали перед всадниками неприступными, уходящими в небо заслонами, Рунн пошевелился. Он зевнул, проворчал что-то себе под нос и приказал одному из воинов поскакать вперед и предупредить о его возвращении.

— Видела ли ты когда-нибудь что-то столь же прекрасное? — спросил Наследник, указывая на стены и весь город сразу. — Что-то столь же непокорное и мощное?

Она видела. Множество раз видела то великолепие, что существовало во множествах изнанок миров. Но вспоминать сейчас о тех днях было еще больнее, чем прийти в себя в тот злосчастный день, когда ее выдернули из Истока, как какую-то рыбешку, и посадили на цепь в насквозь пропахшем пороком и алчностью месте.

К счастью, Наследник тени был явно нерасположен к долгим разговорам, тем более что перед ними уже распахнулся громадный зев за поднятым мостом.

— Добро пожаловать в Мерод, рас’маа’ра, — с наиграно вычурным пафосом сказал Рунн, — место, где даже богам есть чему удивиться.

И как ни старалась Киирис сдерживаться и ничему не удивляться, Мерод все-таки покорил ее, захватил в безоговорочный плен своими роскошными благоухающими садами, громадными храмами в остроконечных шляпах башен, необъятными рынками и шумными ремесленными кварталами. Киирис, задрав голову, разглядывала едва заметную серебристую паутину, которая, будто кокон, раскинулась над всем этим пиром во время чумы.

— Аспект, — прошептала Киирис и зачем-то потянулась пальцами вверх, хоть и знала, что древняя теургия[7] слишком масштабна, чтобы и помыслить прикоснуться к ее природе.

— Идеальный и нерушимый, — подтвердил Наследник и отчего-то снова стал раздражительным. Даже больше прежнего.

Он с силой вдавил пятки в бока жеребца, понукая животное перейти с шага на рысь, благо, улицы были достаточно широкими. Всадники миновали площадь с каменным изваянием в виде замурованного в скалу человека, после пересекли мост, который, будто мастерский стежок, соединял между собой две части города. Оттуда спустились в какие-то сады, заросшие красными мхами, и снова вверх, на мост еще больше и еще шире предыдущего. Киирис давно перестала и пытаться запомнить дорогу. Наверняка это просто не под силу чужаку.

Замок туманов располагался за двумя рядами широких стен, на которых катапульт было едва ли не столько же, сколько и несущих дозор воинов. А внутри стен, словно государство в государстве, бурлила своя собственная жизнь.

— Я слышала, что в Замок туманов так просто не попасть, — вслух вспомнила Киирис, когда они въехали в гостеприимно распахнутые ворота. — Будто существует какой-то лабиринт на крови.

— Возможно, — уклончиво отозвался Рунн и тут же переключил свое внимание на едущего им навстречу всадника.

Киирис не сразу поняла, почему от безобидного на вид парня, словно от чумы, шарахаются даже безмозглые куры, а собаки, поджав хвосты, улепетывают со всех ног. Но разгадка заставила ее желудок болезненно сжаться от страха.

Он ехал верхом на какой-то костлявой, обтянутой кожей твари, куда больше самого крупного из виденных Киирис жеребцов. Длинный хвост твари змеился по земле, изредка вскидывался и опускался, выбивая целые фонтаны пыли и каменного крошева. Из пустых глазниц сочился дым, как будто где-то внутри массивной туши тлелкостер.

И правил этим монстром парень лет двадцати. Крепкий, широкоплечий и наверняка высокий. Его волнистые черные волосы были длинной до самых лопаток, на лбу виднелся простой черный обруч с темно-фиолетовым квадратным камнем.

— Не смотри ему в глаза, пташка, — предупредил Рунн, при этом делая все, чтобы всадник на костлявом страшилище услышал его слова. — Иначе превратишься в безмозглый тлен.

Она была бы рада не смотреть, потому что догадалась, кто перед ней.

Но не смогла.

Потому что сиреневый взгляд Наследника костей был куда крепче обсидиановых браслетов. И намного холоднее вековых льдов Тринадцати городов Теары.

Всадники поравнялись. Точнее сказать, туша под седлом черноволосого оттеснила лошадь Рунна к самому краю моста. Киирис неосторожно скосила взгляд вниз — туда, где из глубокого рва торчали остроконечные черные камни. От одной мысли, во что превратятся их с тенерожденным тела, если Наследник костей даст еще немного воли своему страшилищу, голова пошла кругом.

— Вот уж не думал, что ты бросишься меня встречать, — с ленцой растягивая слова, сказал Рунн. — Хоть бы оделся приличнее.

Наследник костей продолжал хранить молчание. Его сиреневый взгляд без видимого интереса блуждал по лицу Киирис, но задержался на горле. Она почти физически ощущала, как он скользит по рубцу, словно пытается повернуть время вспять и увидеть, как ритуальный кинжал рассекает кожу.