— Уйдите. Немедленно. Оба. — Приказ императора прозвучал тихо и жестко. — А ты, матушка. Подумай над тем, какими словами объяснять мне свою очередную бестолковую выходку. И имей ввиду, что во власти императора отдать приказ тебя обезглавить. И, видят боги, это сразу прибавит мне народной любви.

Никто не осмелился ему перечить, и уже через несколько мгновений в опустевшем залепоявилосьдо ужаса обнаженное уединение. Пока она гадала, что будет дальше, Дэйн занял место, где только что сидел Рунн, наполнил кубок вином и сделал несколько ленивых глотков.

— А теперь, мейритина, поведай мне, откуда ты взялась. Таким, как ты, место по ту сторону Зеркала мира, а не здесь. И прежде, чем откроешь рот, имей ввиду, что своенравная мать, бестолковый брат и пара несговорчивых князьков досуха истощили мое терпение. Боюсь, я не расположен слушать вранье, даже если оно будет сочиться из такого соблазнительного рта.

— Мой рассказ слишком долгий, скучный и утомительный, — сказала она сдавленным шепотом, не отважившись поднять взгляд. Так и глядела на собственное отражение в бокале, отчего-то вспоминая времена, когда наставницы украшали ее рога драгоценными подвесками и витыми обручами.

— Думаю, у меня есть немного времени между подавлением двух восстаний, осадой Этира и военным советом, на котором мне предстоит решить, какую часть непокорного населения взятого утром города отправить на виселицу: большую или меньшую.

— Разве не разумнее сохранит жизни… всем? — отважилась высказаться она.

— Разумнее, — согласился он, продолжая лениво потягивать вино. — Это показало бы черни, какой я милосердный и великодушный. Людям почему-то приятнее подчиняться мягкотелым святошам. Но, видишь ли, император должен держать свое слово. Я предлагал капитуляцию. И немного золота взамен на мое благодушие. И предупредил, что в случае отказа, повешу каждого второго. Они отказали. Это было храбро, но совершенно бессмысленно. Скажи мне, мейритина, будут ли люди бояться императора, который бросает слова на ветер?

— Императору не нужен мой ответ, — лаконично ответила она.

— Мне приказать?

Киирис подняла взгляд, в который раз проклиная себя за то, что какая-то часть ее прямо сейчас, сию секунду, стремится к этому мужчине. Стремится заглянуть императору в душу, чтобы познать всю глубину его личной боли.

— Прикажи мне, император Дэйн, — сказала низким шепотом, больше похожим на урчание хищного кота.

«Нет, нет, нет… Не теперь. Не с ним!»

Заточенная в ней сущность лениво выгнула спину, наслаждаясь тем, как под взглядом властного мужчины плавятся ее обнаженные нервы. Он просто сидел там, с другой стороны громадного стола — и просто поглаживал взглядом ее выпирающие под грязной одеждой узкие плечи.

«Пожалуйста, убирайся вон!»

Тщетно. Она и раньше не слишком умело держала в узде все свои ипостаси, а теперь одна из них окончательно сошла с ума. Интересно, почему?

— Прикажи мне — и увидишь, какой покорной я могу быть…

Она подалась вперед, выразительно очертила взглядом столешницу и грациозно взобралась прямо на нее. Прохладный камень пощекотал голые коленки. Какими-то отголосками мыслей Киирис ощущала приятную ноющую боль в самом низу живота. Как давно это было? В другой жизни, не с ней. Но здесь и сейчас этот мужчина напротив был словно магнит. Это какое-то безумие. Она знает его всего несколько минут, она даже с трудом понимает, готов ли он сохранить ей жизнь за столь непозволительную дерзость. И все же…

— Иди сюда, — приказал он. Мягко хлестнул двумя словами по заднице, словно мастер изощренной порки.

Она поползла к нему через весь стол, пригибаясь и мурлыкая в унисон похотливым мыслям той, что в эту самую секунду окончательно подчинила ее беспомощное тело.

Киирис остановилась перед ним, пригнулась чуть ниже — так, чтобы их взгляды сомкнулись в неразрывную связь. Император Дэйн определенно нравился той раскрепощенной бестии, которую наставницы из храма так долгопытались приручить. Им это не удалось, но стоило на горизонте появиться подходящему мужчине — и развратница сама пошла к нему, без понуканий и угроз.

— Ты грязная, — бросил император, краем глаза рассматривая ее спину и бедра под туго натянутой тканью остатков одежды.

— Не грязнее моих мыслей, император Дэйн, — подзадорила она.

— Сколько вас там, м? — Он макнул большой палец в вино и медленно очертил черничной влагой ее полураскрытые губы. — Двое? Трое?

— Здесь и сейчас для тебя — лишь я.

Киирис прихватила палец зубами, погладила шершавый сгиб кончиком языка. На ум пришли слова Рунна о вкусах и запахах. О да, у Наследника луны был ни на что не похожий вкус: вкус власти, вседозволенности, беспощадности. Такой, должно быть, вкус первой выигранной битвы и аромат сожженной дотла столицы мятежного государства.

— Не уверен, что здесь и сейчас подходящее место, — сказал он медленно, тягуче, как будто смаковал первый весенний мед.

— Место никогда не бывает достаточно подходящим, тебе ли не знать?

Она приподнялась, нарочито соблазнительно потягиваясь. Потом так же соблазнительно повела плечами, позволяя рванью скользнуть вниз. Теперь лишь затвердевшие соски удерживали ткань на теле. Ей до смерти хотелось, чтобы этот холеный мужчина протянул руку, сдернул то немногое, что мешает ему увидеть остальное… Но он продолжал разглядывать ее, поигрывая почти опустевшим бокалом. Черничное вино расплескалось по стенкам, распустилось восхитительным букетом горечи и сладости. Киирис с наслаждением втянула егоносом.

— Ты уже была с мужчиной? — спросил он и, наконец, потянулся было вперед. Стоило ей отозваться на этот порыв — нахмурился и взглядом велел занять прежнее место. Киирис разочаровано выдохнула.

«Это не я, это просто другая душа в моей огранке».

Ничего более. Просто порыв. Ради этого ее и достали с обратной стороны Зеркала мира, чтобы превратить в то, чем она становилась сейчас — идеальной безупречной мечтой любого мужчины. Одна и та же, но всегда разная. Сумасшедшая, развратная, невинная, игривая, романтичная. Она была слишком дорогим сокровищем, чтобы показывать его простым королькам и принцам. Но, волею судьбы, досталась бесплатно единственному мужчине, который мог бы заплатить полную цену — и даже сверх того.

— Императора правда занимает этот вопрос?

— Отвечай, пока мое терпение не лопнуло.

Император хочет ответ, но он жаждет игры. Этот мужчина уже начал игру, бросил кости, и знает, что будет разочарован, если она отступит за ширму личины испуганной пленницы.

Она обеими ладонями обхватила его руку, потянула на себя, удерживая контакт с его, наконец, заинтересованным взглядом.

— Так проверь сам.

Она оседлала его ладонь, развратно вильнула бедрами, присаживаясь все ниже и ниже, пока колени не разомкнулись максимально широко. Ткань не выдержала и скользнула ниже, обнажая упругую грудь с темно-красными сосками, плоский живот с крохотной капелькой украшения в нижней части пупка. Единственное, что осталось после того, как натасканные Королевой-матерью мародеры отобрали все. Даже серьги из ушей.